Стоило большого труда убедить некоторых солдат закрыть свои головные уборы ненавистными кокардами. Они повторяли, что ни при каких обстоятельствах не собираются скрывать под масками свои лица. Но здесь командиры стали непреклонны.
— И еще, — предупредил встревоженный Магнус, — не вздумайте послать гонца герцогу Фринланду. Не дай бог он узнает день вашего отъезда и дорогу, по которой вы поедете.
Все успокоилось и оставалось только мечтать, чтобы завтра было все в порядке.
Необыкновенное оживление царило в лагере. Всю ночь повсюду сновали люди: одни чистили лошадей, другие — оружие, некоторые, вздыхая, писали прощальные письма. Самые молодые напевали куплеты, напоминающие им о любимой стороне. Но какими бы разными не были эти приготовления, угрюмых лиц не было. Теперь бы ни один из бравых солдат не отказался от рискованной экспедиции.
Весть о предстоящем походе быстро распространилась среди шведского войска. Смельчаков, которые с зарей должны были сесть на лошадей и отправиться в путь, не чаяли больше увидеть. Тем не менее, несмотря на опасность, большинство офицеров из свиты короля решили пойти вместе с драгунами и никто не помышлял свернуть с избранного пути.
С первыми звуками утренних труб отряд был на ногах, готовый к отъезду. Вся армия поспешила собраться, чтобы приветствовать драгун г-на де ла Герша и подбодрить их криками. Когда отряд тронулся в путь, шапки взлетели в воздух и тысячи криков пронеслись по лесу.
Солнце сверкало, небо было ясным. Три сотни драгун пересекли границу лагеря и выстроились в боевом порядке перед шатром Густава-Адольфа, вышедшего проводить славных воинов.
— Удачи, сеньоры, — произнес взволнованный король, — и да хранит вас бог!
— Бог даст нам победу и мы будем сражаться с мыслью о короле! — отвечали драгуны.
Король обнял г-на де ла Герша, заиграли трубы и эскадрон тронулся в путь.
Лошади продвигались на юг. Вдали дымились австрийские костры.
Магнус ехал во главе отряда. Он направлял движение эскадрона, чтобы как можно скорей достигнуть Драшенфельда. Вскоре выехали на широкую и людную дорогу.
— Если мы не хотим быть замеченными, мы не должны прятаться, — предложил Магнус.
— Мы словно аргонавты, охотящиеся за золотым Руном, — воскликнул Коллонж.
— Нужно заметить только, что наше золотое Руно — это две беленькие головки.
— И, что даже если мы их завоюем, они не будут принадлежать нам, — добавил Сан-Паер.
— Нас ещё можно сравнить с тремя сотнями Персеев, освобождающих двух Андромед, — подхватил разговор Арранд.
— Клянусь честью, да здравствует война! — воскликнул Вольрас, — ради неё стоит жить!
— Если тебя на ней не убьют! — добавил Каркефу.
Разговоры не смолкали, отважные юные воины много смеялись и шутили.
— Сеньоры, — обратился вдруг Магнус к солдатам, — не будем говорить по-французски, мы во вражеской стране.
И показал на отряд хорватских всадников, переходящих вброд ручей вместе со стадом коров.
— Рубикон перейден, — воскликнул Коллонж с радостью, и она была столь сильной, что его лошадь совершила два или три пируэта. На что Каркефу присвистнул с грустным видом: «Увы!»
Движение эскадрона продолжалось дерзко и без осложнений. Дорога проходила через страну, наводненную отрядами солдат, бежавших из разных стран. Не было часа, чтобы драгунам не встречались всадники. Многие проезжали, не останавливаясь. Если вдруг случайно встречный командир о чем-то спрашивал Магнуса, восседавшего, как и Рудигер, на белом коне с рожком в руке, или г-на де ла Герша, возглавлявшего отряд, ответа долго ждать не приходилось.
Уже достигли расположения корпуса фельдмаршала Валленштейна, понемногу продвигаясь к гарнизону Суаб.
Мимо проследовали полки графа де Паппенхейма, они направлялись к границам Богемии, оккупированными шведами. На следующий день пересекли укрепления армии герцога Шарля де Лоррена. Встречавшиеся в дороге случайные путники оказывались уже итальянцами, испанцами, венграми или поляками. С каждым днем их становилось все больше.
Каждый раз, разбивая лагерь для отдыха, Каркефу вздыхал.
— Мы похожи на рыб, которых дергают за нитки, привязанные к плавникам, но петли затягиваются.
Это беспокойство Каркефу передавалось другим, но выражалось оно по разному. Некоторым казалось, что они путешествуют по новым местам. Несколько драгун шептались между собой. Коллонж поравнялся с г-ном де Шофонтеном.
— Маркиз, вы пользуетесь нашей доверчивостью; где опасности, где военные действия?
— Спокойствие, — отвечал Рено, сам удивляясь сказанному.
— Вы нам обещали целую бурю ударов шпаг, — поддержал разговор Бегье, — пока что я её не вижу.
— Быть может г-н де Паппенхейм — это приведение? Вы должны нам его показать, — прибавил Эгрофой.
— Это даже не экспедиция, это прогулка. Почему бы нам не поехать в каретах? — вскричал Сан-Паер.
— И прихватить с собой несколько скрипок и флейт и устроить концерт? — продолжил Арранд.
Этот разговор был услышан Магнусом, на что он отвечал улыбаясь:
— Сеньоры, не беспокойтесь, дойти до цели не составляет труда, вернуться назад — вот проблема. Магнус знает много песен, начинающимися раскатами смеха, а заканчивающихся печальными стонами.
В одно прекрасное утро стало ясно, что они пересекли границу Богемии.
— Скоро мы будем на месте, — объявил Коллонж.
— То есть в пекле, — уточнил печально Каркефу.
— Сейчас я только хочу напомнить, — вмешался Магнус, — что малейшая неосторожность может привести к гибели.
— Коротко, но ясно, — заключил Бегье.
Рудигер, знавший Богемию так, как садовник знает свой сад, решил пойти в разведку, как только они окажутся на территории Драшенфельда.
Он был человеком храбрым, рвущимся к приключениям, готовым пожертвовать жизнью ради рискованного дела. Для таких людей честь и достоинство были не просто слова, они всегда были готовы за них постоять.
В разведку он пошел один, пешком, в одежде дровосека. На голове у него красовалась шапка из лисьего меха. Драгуны тем временем разбивали лагерь в лесу.
Возвращения Рудигера ждали долго. Уже наступила ночь, а он все не появлялся. Уже Рено спрашивал себя, не открыл ли Рудигер секрет экспедиции мадам д`Игомер, как вдруг он наконец появился. Лицо его было серьезным, лоб нахмурен.
— Какие новости? — обратился к нему г-н де ла Герш.
— Человек Раббенеста в Драшенфельде, — отвечал Рудигер.
— Матеус Орископп?
— Да, он командует охраной замка.
