Александр замер. Четвертый раз настал быстро. Гораздо быстрее, чем он предполагал.
— Куда же я… «уберусь»? — растерянно проговорил паж. — Мне некуда… «убраться»…
— Как знаешь, — в голосе Водемона послышалось раздражение. — Мое дело предупредить, а уж ты… — виконт резко замолчал, будто прикусил язык. Отвернулся. Впрочем, быстрый взгляд, брошенный им на шевалье Александра, и так был достаточно красноречив: «Кузены были правы, — размышлял юный вельможа. — Шлюха шлюха и есть. Никогда не откажется от своего ремесла, что бы ему не втолковывали… Скотина неблагодарная!»
Шевалье де Бретей вспыхнул от гнева, стыда и беспомощности. «Да что же ты со мной делаешь, стервец?!» — чуть было не закричал он. «Навязался на мою голову…»
— Ты еще не знаешь, с кем связался, — заметил Эммануэль, вновь вытаскивая платок и сморкаясь. — Им человека убить, все равно, что муху прихлопнуть… И вообще, если бы не я… Знаешь, они хотели, чтобы ты за три тысячи прямо там их обоих…
— Довольно! — шевалье Александр вскинул голову с тем гордым и властным видом, который так восхищал господина Тестю, забавлял барона де Нанси, бесил герцога де Гиза, то удивлял, то раздражал графа де Лош. — Довольно, — повторил юноша, — я не желаю об этом слышать.
— Ну… как знаешь, — смешался виконт.
Александр на миг прикрыл глаза, глубоко вздохнул. Так вот зачем его звали. Вот почему пажи и дворяне лотарингских принцев смотрели на него с таким любопытством и… брезгливостью. Конечно, кто он для них? Шлюха и только. «Дворянин не может быть другом шлюхи», — с отчаянием вспомнил шевалье собственные слова.
Виконт де Водемон стоял перед Александром в полной растерянности. Что-то злое и неправильное происходило на его глазах, что-то странное и противоестественное, но его сиятельство был слишком юн, чтобы догадаться, что именно его мучит. Со свойственным большинству принцев тщеславием шестнадцатилетний виконт счел, что причина его смутного беспокойства таится в той досаде, которую каждый благородный человек обязан испытывать, обнаружив, что одарил своим вниманием недостойного. «Конечно, три тысячи ливров на дороге не валяются, — со вздохом признал Эммануэль. — Александр злится на меня из-за этих денег. Вон даже в лице переменился. Конечно…» Шевалье де Бретей поднял голову и виконт отшатнулся, столько горя было в глазах королевского пажа. «Господи, да как он не понимает, что, приняв деньги от моих родственников, он бы меня опозорил?! Шлюха! Шлюха! Шлюха!» — отчаянно шептал юноша, беспрестанно всхлипывая.
Александр порылся в кармане, вспомнил, что отдал платок Водемону, постарался сдержать слезы. Неужели его пощадили только из-за сиятельного юнца? Ну, конечно, пожалели кузена. Они ведь не знали, что Водемон ревет вовсе не из-за шевалье Александра.
Молодой человек покачал головой. Нет, чепуха, он же все видел. Они не собирались щадить ни его, ни Водемона — никого. И Гиз был разочарован, когда граф де Лош заговорил о другом. Его пожалел Лош. Интересно, почему? Может быть, потому, что заботился о нем тогда… в Блуа? Что ж, его сиятельство проявлял к нему доброту трижды, а это гораздо больше, чем можно ожидать от любого принца. Но теперь время доброты миновало и его попросту прирежут, да еще ни за что, ни про что. Ну и пусть! Что такого в этой жизни, чтобы цепляться за нее, таскать на себе кольчугу, выкупать свою жизнь у парижских браво, скрывать от всего света свой дом? Завещание у него уже есть и менять там нечего. Пьер? Пьер не пропадет. С деньгами в этой жизни еще никто не пропадал… или почти никто. Вот только Мотвиль… С Мотвилем то что будет?!
— Я пойду, — прошептал Водемон, чувствуя все большую неловкость от своего нахождения в обществе недостойного. — Мне надо собираться.
Александр поднял взгляд на его сиятельство. Два мальчишки — тринадцати и шестнадцати лет — стояли друг против друга, не зная, что сказать на прощание, и стоит ли вообще что-либо говорить. Наконец, виконт прервал молчание:
— Мне пора… Пусти…
Шевалье де Бретей безропотно посторонился и его сиятельство сделал шаг, другой. Неуверенно оглянулся и почти сразу же отвернулся.
— Эммануэль! Подожди, не уходи! — торопливо позвал юный шевалье.
— Ну? Чего тебе? — проворчал, останавливаясь, виконт.
— Ты можешь мне помочь?
Его сиятельство уставился на пажа, не веря собственным ушам. Шевалье Александр никогда никого ни о чем не просил, и виконт совершенно потерялся.
— Не знаю, — пожал плечами «золотой мальчик».
Александр покраснел, побледнел, провел дрожащей рукой по лбу.
— Нет, ты не думай, мне ничего от тебя не нужно… Но как же Мотвиль?
— Какой такой Мотвиль? — удивился Эммануэль.
— Тот мальчик… паж короля… за которого ты заступился… — прошептал Александр.
— А что с ним такого? — не понял шевалье де Водемон.
Александр сглотнул. Прежде он жил сам по себе и потому не умел просить, и даже не пытался учиться этой науке. Но сейчас у него на руках был Мотвиль и он должен был заботиться о нем, должен был просить за него, умолять, даже если его просьбы и мольбы окажутся напрасными.
— Он ведь маленький… его любой обидеть может, — пояснил паж. Водемон молчал и Александр заторопился, боясь, что сейчас виконт развернется и уйдет: — Ему нельзя оставаться при дворе… Он не сможет себя защитить… А ты уезжаешь. Возьми его с собой… пожалуйста. У тебя же может быть свой паж… или у твоего отца, — несмело предложил Александр. Щеки, уши и даже лоб шевалье де Бретея пылали. Он ненавидел и презирал себя за почтительный и просительный тон, за дрожащие руки, за выступившую на лбу испарину. Но другого выхода не было. Только виконт де Водемон мог помочь Жилю.
— Мотвиль послушный мальчик, правда, — и все умеет, что надо уметь пажу. И он очень хорошего рода… — продолжил сбивчивые уговоры Александр.
— Но он на службе, — возразил Водемон.
— Он подаст в отставку, королю плевать, он отпустит его! — торопливо проговорил паж. — Ты что думаешь, Карл помнит всех своих пажей по именам? Да он их даже в лицо не запоминает, ей Богу!
— А что скажет мой отец? — с некоторой опаской поинтересовался его сиятельство.
Александр умолк. Если граф де Водемон хотя бы немного походил на Генриха де Гиза, Мотвиль вряд ли мог рассчитывать на сочувствие дяди герцога Лотарингского. Может быть, обратиться за помощью к господину де Нанси? А смысл? — вздохнул паж. Капитан королевской стражи был слишком занятым человеком, чтобы уделять внимание какому-то мальчишке, и был слишком тесно связан с королевским двором, чтобы найти Мотвилю место за пределами Парижа. Ну куда он сможет его спрятать? В армию? Так для армии Мотвиль слишком мал.
