сердечно опекала его и его актеров, участвуя в создании спектаклей как художник и костюмер. Двор при ней продолжал традицию сладкой неги, усвоенную им от предыдущих правителей, особенно царицы Анны Иоанновны. Регулярно устраивались балы, маскарады – некоторые из них по форме могли бы смутить благочестивого верующего человека: например, Елизавета регулярно на этих пышных праздниках велела дамам одеваться в мужское (и сама одевалась то в украинского гетмана, то во французского мушкетера, то еще в кого), а мужчинам – в женское [13]. Называлось это «метаморфозами». До петровских кощунственных «шутейных соборов» это, конечно, далеко, но на самом деле близко. Картину излишеств этой эпохи Алексей Толстой описал в издевательском четверостишии:
Веселая царица
Была Елисавет:
Поет и веселится,
Порядка только нет.
С порядком правда было туго, но все же Елизавета, в отличие от своей предшественницы, была горячо предана России – и это тоже, возможно, было в ней отцовское. Хоть и росли при ней роскошные царские дворцы – Зимний в Петербурге, Екатерининский в Царском Селе, были перестроены петровские резиденции на берегу Финского залива (Стрельна и Петергоф), – но все это уже не разоряло казну. Финансовые дела империи при Елизавете сильно выправились, оздоровились. Была проведена разумная налоговая реформа, открыты первые в России банки.
Императрица не раз говорила, что продолжает политику Петра Великого. И в некоторых вопросах, наверное, не продолжать она ее действительно не могла: именно политика ее отца и его предшественников заставляла Елизавету все больше наделять привилегиями дворян и все больше закрепощать крестьян. В 1746 году за дворянами было закреплено право владеть землей и крестьянами. В 1760 году помещики получили право ссылать крестьян в Сибирь на поселение. Крестьянам было запрещено вести денежные операции без разрешения помещика.
Да, смертной казни при Елизавете, как она и обещала Богу, впервые за сотни лет не было [14], но при этом помещики, имея право наказывать своих крестьян, нередко забивали их до смерти. А в то, что творится за стенами усадьбы, полиция не очень любила вмешиваться.
Вообще внутренняя безопасность страны была очень хрупкой в это царствование. Всюду царили кумовство, взяточничество, связь жандармерии с бандитами [15], право местных князьков-помещиков, которым правительство вынуждено было практически делегировать властные полномочия на местах.
Все это, с одной стороны, вырастало из посеянного Петром раскола общества, а с другой – еще сильнее укореняло и упрочивало этот раскол. Елизаветинская эпоха вся кишит крестьянскими бунтами в разных уголках страны. В будущем бунты вырастут в грандиозные восстания, а потом станут и топливом революции.
Как-то совмещались в царице и фаворитизм, и искренняя забота о выращивании новых лучших кадров, и воспитание вверенного ей Богом народа.
В 1744 году вышел указ Елизаветы о расширении сети начальных школ, потом были открыты первые гимназии в Москве и в Казани, создана Академия художеств, фарфоровая мануфактура. С 1755 года ведет свою летопись легендарный Московский университет. До самых последних дней Елизавета сохраняла искреннюю близость с Богом. Говорят, она была последним русским монархом, считавшим Москву своим домом и проводившим там много времени. Она ходила пешком не только в лавру, которой и присвоила статус лавры [16], но и в Саввино-Сторожевский, и в Новоиерусалимский монастыри. Паломничала в Киево-Печерскую лавру, где провела две недели. Киев она, видимо, горячо полюбила – велела начать здесь строительство царского дворца (теперь его знают как Мариинский) и своими руками заложила первый камень в основание Андреевской церкви, шедевра все того же елизаветинского барроко. Правда, уже выстроенный храм Елизавета не увидела – больше в Малороссию она не приезжала. Рассказывают также, что она мечтала удалиться на покой в основанный ею Смольный монастырь, строительство которого велось придворным архитектором Растрелли близ берега Невы на месте небольшого дворца, где царевна провела свое детство.
Елизавета вернула из ссылок и тюрем неправедно осужденных митрополитов и священников, они были восстановлены в сане. В первые же годы власти Елизаветы был издан указ об обязательном преподавании катехизиса, а в 1751 году закончен новый славянский перевод Библии.
Ее попытки укрепить православие часто кажутся чуть резкими: например, в 1742 году был принят указ о высылке всех граждан иудейского вероисповедания с разрешением остаться лишь тем, кто захочет креститься, – это еще не «черта оседлости», которая возникнет при Екатерине, и не государственный антисемитизм, в котором любили винить Россию большевики, не замечавшие в эту же самую пору грандиозного и настоящего закосневшего антисемитизма по всей Европе, но и не безупречное следование всегда очень деликатно выстроенному закону решения проблем в русском национальном вопросе. Да и вынужденное крещение – это грубое вторжение и в дела Церкви, и вообще в таинство. В итоге наверняка были те, кто проходил священный обряд только ради собственных выгод и обстоятельств, – а это надругательство над таинством.
Таким же небесспорным выглядит указ о прощении новокрещеным преступлений, совершенных до крещения. А указ молодой царицы о разрушении всех «новопостроенных за запретительными указами» мечетей на территории Казанской губернии и недопущении возведения новых [17] как-то умудрялся соседствовать с указом о разрешении буддийским ламам проповедовать на территории Российской империи свое учение. Все ламы, пожелавшие приехать в Россию, приводились к присяге на верноподданство империи и освобождались от уплаты налогов.
Все годы своего царствования Елизавета оставалась послушна своему духовнику, служившему в московском Благовещенском соборе Кремля, – отцу Федору Дубянскому, который, говорят, имел большое влияние при дворе.
Россия продолжала расширяться на Восток: осваивались части нынешнего Казахстана, юг Урала, Камчатка, Аляска. Триумфально завершалась Семилетняя война, которую иногда называют еще Первой мировой: мы уже взяли Берлин. И лишь скоропостижная кончина Елизаветы от не объяснимого врачами горлового кровотечения оборвала этот триумф. К сожалению, наследник престола, племянник Елизаветы Петр III обнулил наши победы, вернул Фридриху II все завоеванные земли и заключил с ним союз.
Но в долгосрочной перспективе Екатерина II успешно продолжит и преумножит русский импульс Елизаветинской эпохи. Похожее мы проживали в нашей истории много-много раз: Петр устремил нас на Запад, в итоге Запад под именем бироновщины стал править страной, насилуя ее. Озверев от «ничтожной немчуры», народ наелся Запада и, сбросив его иго, снова вернул себе себя. Слово «русский» перестало быть чем-то постыдным.
Уже на этой, патриотической энергии в Екатерининскую эпоху мы значительно потесним Османскую империю, прирастем потрясающими землями – Новороссией, Крымом и частями Польши, прежде бывшей для России постоянным источником неприятностей.
Михаил Ломоносов – лицо Елизаветинской эпохи
Гений из простонародья, сын рыбака из архангельских Холмогор, с детства и до юности Михайло ходил на лодке с отцом в Белом
