– Да уж вижу, вижу… – Геннадий Иваныч вчитался. – «Лихие девяностые: г-н Перепелкин – фигурант уголовного дела»… И что тут такого? Ну, проходил свидетелем… тут так и написано – не врут, не придумавают…
– Так «свидетель»-то, шеф, ма-аленькими буковками и в конце, а «фигурант» – огромными буквищами, шапкой. А «фигурант» – слово скользкое: то ли он украл, то ли него украли… Но ясно, что весьма подозрительный тип. Да и статья… Я вот там подчеркнул… То, что ты в девяносто втором в Финляндию на джазовый фестиваль ездил – многие ли знают?
– Да никто почти. – Геннадий Иваныч задумчиво погрыз колпачок авторучки. – Там не особенный-то и фестиваль был, нечем хвастать. Знаешь, у финнов их летом много проходит – почти в каждом хуторе. Да и вообще – в чем тут криминал-то?
Михалыч устало уселся на стул:
– Так я уже говорил… Кто-то из своих сливает. Из хорошо осведомленных своих – каждую мелочь помнит. На этом и прокалывается – ты, Гена, не сомневайся, вычислим, и очень быстро.
– Кто-то из своих, – негромко повторил шеф. – Что ж, бывает, можно даже сказать – сплошь и рядом случается. Правда, не хочется верить. Даже не то что не хочется – неприятно.
Чтобы развеяться, Геннадий Иваныч решил поехать домой пораньше – да и так уже за панорамными окнами офиса синел вечер. Послушать джаз, позвонить Леночке – чтоб пораньше приехала… Заодно пошарить в Интернете – посмотреть значение новых – узнанных в очередном сне – слов. А может, лучше какую-нибудь книгу купить?
– Миша, к Дому книги сверни!
– Как скажете, шеф.
Черный лимузин Перепелкина плавно притормозил у тротуара, Геннадий Иваныч вышел и, чувствуя поспешавших за спиною охранников, вошел в магазин… В глазах зарябило от книг, от названий, рекламных буклетов – вообще от всего. По всем кассам, на стеллажах, на видных местах лежали романы модных авторов – лежали не просто так, «видное место» было специально проплачено издателями, Геннадий Иваныч в этом разбирался – когда-то давно торговал книгами.
К его удивлению, нужная литература нашлась с ходу. Он взял сразу три книжки, наскоро, по пути домой, пролистал в машине. Тельпочкалли – школа для простолюдинов, в основном готовила воинов. Кальмекак – это уже нечто повыше, школа для детей знати… Так, ну а дальше – ничего нового. Только говорилось, что количество человеческих жертв у ацтеков явно преувеличено… Ничего себе – преувеличено! Правда, там, в Колуакане, были не атцеки, а колуа. Впрочем, какая разница? Ацтеки, колуа, шочимильки, более древние и культурные тольтеки – народ-то, по сути, один – науа. И культура, и язык – общие, исключая разве что тарасков на западе долины Мехико. Правда, было еще множество народов…
Да, а вот и ацтекский город Мешикальтцинко – одна из остановок в течение многолетних странствий, следующая – последняя – Теночтитлан. Но его пока еще нет, а есть вот этот самый Мешикальтцинко… Это примерно получается… Где-то до 1325 года – года основания Теночтитлана на одном из островов озера Тескоко, расположенного к северу от Шочимилько, на берегах которого раскинулся Колуакан.
Геннадий Иваныч усмехнулся – хоть с этим ясно. Теперь бы еще понять – почему его вообще посещают столь странные сны? С хорошим психоаналитиком посоветоваться… Конечно, не сейчас, после. Вот пройдут выборы, тогда…
Ах, какие в этом Колуакане девки! Одна другой краше. А самая красивая – Звездочка-Ситлаль. Интересно, сладится у них с Асотлем? Тот вроде тоже парень хоть куда, видный. Правда, Ситлаль – явно из очень богатой и знатной семьи… Так и Асотль, по ходу, сын жреца, тоже не крестьянин. Да и общество у тамошних индейцев, если вот верить книжкам, раннеклассовое, наверное, и не было там уж таких строгих сословных перегородок, как в индийских кастах.
Да, любопытно – как будут их отношения дальше развиваться? Дойдет до женитьбы? Или хотя бы до секса? Нет, похоже, там женитьба и секс – связаны. Сначала одно, а уж потом – другое. Несчастные люди. Хотя несчастными они отнюдь не выглядели. Веселились, шутили, как всегда молодежь, не обращая особого внимания на кровавые жертвы. Привыкли, что ли? Да, наверное, так. И воспринимали их как нечто само собой разумеющееся. Если разобраться – бррр!!!
Леночка уже была дома – ждала, читала новый роман Уэльбека… Дался ей этот Уэльбек!
Дождавшись, бросилась на шею, чмокнула, снова напомнила про Париж…
– Да не забыл, не забыл… Дам тебе денег – закажи билеты.
– Ой, как я тебя люблю, милый!
Ага, любишь, как же! Уж на этот-то счет Геннадий Иваныч не обольщался. Так, держал Ленку для общения и секса, лучше сказать даже – содержал, да и вообще – покровительствовал. И дальше – мало ли что – совсем уж бросать на произвол судьбы не собирался, денег, слава богам, хватало…
Тьфу ты! Вот это подумал – слава богам! Хорошо еще, не «слава великому Тескатлипоке». Насмотришься тут всяких снов…
Леночка сегодня была чудо как хороша, впрочем, она всегда была хороша, но сегодня почему-то – особенно. Румяная – только что из ванны, загорелая (солярий), в одних обтягивающих плавочках и желтой, завязанной высоко на животе блузке, естественно, без всякого там бюстгальтера – в общем вполне готовая к употреблению. Геннадий Иваныч и употребил, опять там же, в прихожей, на диване, а употребив, горделиво крякнул – есть еще порох в пороховницах! Никаких особых проблем в половой жизни, слава богам… тьфу ты – слава богу – г-н Перепелкин не знал и даже виагрой не пользовался. Слава… великому Тескатлипоке что ли?
– Скоро совсем культурной станешь, – войдя в комнату после душа, Геннадий Иваныч взглянул на Уэльбека, скривился. – Опять читаешь?
– Угу… – Кивнув, Леночка отбросила книгу и потянулась, словно сытая кошка. – Поедем куда-нибудь ужинать?
– Поедем. Чего б не поехать? Ты куда хочешь?
– Еще не выбрала… А Уэльбека ты зря не любишь, он так интересен! Пишет, что культурных женщин – он так их и называет – культурных – интересует вовсе не секс, а процесс обольщения, с которым они справляются плохо – вычурно и неэротично, а в постели вообще ни на что не способны!
– Ого! – Хмыкнув, Геннадий Иваныч уселся рядом и, положив руку Леночке на плечо, спросил: – Это ты к чему?
– К тому, что не называй меня больше культурной, вот!
…Одного из моих стариков буквально душили кошмары, которые он сам себе придумывал.
Франсуа Мориак. «Подросток былых времен»
Давно прошел, отгремел песнями и плясками веселый весенний праздник Большого Просветления, день маисового бога Сентеотля. Все было, как всегда: пышные праздничные процессии, облаченные в разноцветные перья и куртки из человеческой кожи жрецы, принесение в жертву детей и собственной крови.
