Конечно, раздобыть послания Гиза и черновики писем Марго мог шевалье дю Гаст. Королева-мать не сомневалась, что ненавистник Маргариты сделает это с радостью, однако заботливая мать не желала подвергать опасности жизнь преданного слуги своего любимого сына. Граф де Лош и де Бар также мог добыть нужные бумаги, причем без всякого риска для своей жизни, но Екатерина не хотела ставить племянника в положение тяжкого выбора между родственниками. Ее величество начала даже думать, не устроить ли в покоях Маргариты обыск, но в конце концов была вынуждена отказаться и от этой затеи. Пусть в своей любви дочь крайне редко была умна, зато никогда не страдала от отсутствия решительности и хитрости, может быть, и примитивной, но от этого не менее действенной. Екатерина не сомневалась, что Марго или ее фрейлины найдут способ уничтожить опасные бумаги, хотя бы и у нее на глазах.
И вот, перебрав в памяти все возможности и отвергнув их одну за другой, ее величество вспомнила о шевалье Александре — мальчике красивом, ловком и услужливым. Благодаря целой армии камеристок, лакеев, истопников, привратников и других внешне неприметных, но при этом весьма ценных людей королева-мать знала обо всем, что происходит в Лувре, и не сомневалась, что королевский паж не имел оснований жаловать герцога де Гиза и, строго говоря, ничем не рисковал — ибо его жизнь ему уже не принадлежала.
На какое-то мгновение Екатерина даже пожалела обреченного, но это чувство быстро прошло. Здравый смысл и врожденная практичность отпрыска флорентийских банкиров давно убедили королеву-мать, что из всех орудий наиболее надежны те, что выполняют приказы с охотой и удовольствием, а не под влиянием страха или угроз. А, получив указание действовать против Гиза, шевалье Александр должен был преисполниться не только радости, но и благодарности, или она ничего не понимала в людях.
И правда, узнав о поручении Екатерины и выслушав обещание щедро его наградить, королевский паж вспыхнул от радости, упал на колени и с жаром объявил, что не желает иной награды, кроме счастья служить великой королеве. Екатерина улыбнулась.
— Я знаю, шевалье, вы верный слуга короны и в своем рвении не раз оказывали услуги мне и его величеству. Но вот что меня тревожит. Что, если вы попадетесь? Я не хочу, чтобы кто-либо думал, будто вы выполняете мои поручения.
— Если я попадусь… — паж на мгновение задумался, — я скажу, что действовал из неприязни к его светлости герцогу де Гизу.
— А если вас будут расспрашивать? — настаивала королева. — Очень упорно расспрашивать?
— Я скорее умру, чем произнесу хоть слово! — с неподдельным юношеским пылом отвечал шевалье.
Екатерина удовлетворенно кивнула.
— Ну что ж, молодой человек, ступайте. Сегодня я буду молиться за ваш успех. Нанси, подите сюда, — позвала королева-мать. — Завтра, часам к семи, проводите ко мне в молельню шевалье Александра.
Капитан поклонился, изо всех сил стараясь скрыть смятение. Удивительная осведомленность графа де Лош, сияющее лицо мальчишки хоть кого могли сбить с толку. Каким образом Жорж ухитрился что-то узнать раньше его самого и что именно ее величество поручила шевалье Александру? Барон задумался и в конце концов тряхнул головой, признавая поражение. «Меньше знаешь — крепче спишь, реже общаешься с Жоржем — дольше живешь», — справедливо рассудил капитан и более не терзал себя бессмысленными предположениями.
* * *
Молитвы ли мадам Екатерины были тому причиной или природная сообразительность шевалье де Бретея, но план действий королевский паж разработал быстро. Лазанье по карнизам, слежка за мадам Маргаритой, кража, подкуп, лесть и соблазнение сразу были отвергнуты Александром как предприятия нелепые, требующие немалого времени и ко всему прочему не гарантирующие успех.
Удивительное дело, но шевалье Александр успел прийти к тому же выводу, что и мадам Екатерина. Уж если вы решили кого-то использовать, будет лучше, если этот кто-то будет стремиться к той же цели, что и вы. А кто из людей Маргариты не имел оснований радоваться возвышению Генриха де Гиза и его браку с мадам Марго? Ответ напрашивался сам собой. Возможно, Жийона де Ториньи, дочь маршала де Матиньона и любимая фрейлина Маргариты, и не успела об этом догадаться, но для нее женитьба герцога была равносильна смертному приговору. Именно это Александр и постарался Жийоне объяснить. Самоуверенная девица рассмеялась ему в лицо.
— Все не можешь прийти в себя после того, как у ног герцога деньги собирал? — с насмешкой поинтересовалась Жийона. — Смотри, пожалуюсь его светлости, он и не так тебя проучит.
— Пожалуйтесь, ваше сиятельство, пожалуйтесь, — не стал спорить юный шевалье. — Думаете, я и так не знаю, что Гиз велит меня прирезать? Или даже уже велел?
Мадмуазель де Ториньи смутилась.
— Да, ладно, Жийона, во всем Лувре не найдется человека, который дал бы за мою жизнь хотя бы су. Что я Гиза не знаю?
— Его светлость благородный человек, — возразила фрейлина.
— Особенно когда при нем пять вооруженных до зубов офицеров, дюжие лакеи и господин Бем в придачу, — с иронией подтвердил Александр. — А, впрочем, что такое моя жизнь для его светлости герцога де Гиза? Безделица! Но вот ваша жизнь, Жийона, продлится не многим дольше моей… В конце концов перерезать девушке горло или утопить ее в Сене не Бог весть какая трудная задача!
— Наглец! Ты еще смеешь мне угрожать! — вскинула голову мадмуазель.
Александр снисходительно вздохнул:
— Я вам не угрожаю, Жийона, я вас спасаю. Как вы полагаете, долго мадам Марго, став герцогиней де Гиз, будет верна супругу?
— Столько, сколько ей будет угодно, — отрезала Жийона.
— Значит, недолго, — подвел итог паж. — Вот только его светлость вряд ли согласится терпеть измены.
Жийона взглянула на юношу с изумлением.
— Да что он сделает дочери Франции?!
— Не знаю, — равнодушно пожал плечами Александр. — Может, побьет. Может, посадит под замок. Может, сошлет в Жуанвиль. Дело не в этом. Дело в том, что мадам Марго непременно примется наставлять Гизу рога, а вы станете ей в этом помогать. А уж кому, как не его светлости знать о ваших талантах? Так что после свадьбы жить вам предстоит ровно столько, сколько нужно времени для несения шлейфа ее высочества. А бала вы уже не увидите — Гиз шутить не любит.
Фрейлина Марго испуганно отшатнулась.
— Но он не может так со мной поступить, — прошептала Жийона. — Я ведь не ты. Мой отец маршал!
Александр не счел нужным обижаться.
— Жийона, милая, — паж погладил фрейлину по щеке, словно она была маленьким ребенком. — Ну, припомните, когда это Гиз обращался с вами как со знатной дамой? «Жийона, посторожите на лестнице! Жийона, отнесите записку! Жийона, подайте плащ!» — передразнил Гиза юный шевалье. — Он обращается с вами как с камеристкой! Вспомните, вспомните хорошенько…
