Уильям Дитрих - Мятежная дочь Рима

Взревев от ярости, Гальба рухнул, царапая ногтями рукоятку своего меча.

Последним усилием воли ему удалось-таки вырвать его из пола, но лезвие обломилось, оставив в его пальцах лишь рукоятку с коротким, не более ладони, обломком зазубренного металла.

Из груди обоих противников одновременно вырвалось рычание — оба сейчас были одинаково беспомощны, оба распростерлись на полу. Гальба, закусив губу, рванулся к варвару, намереваясь вонзить обломок меча ему в горло прежде, чем кельт, опомнившись, успеет вскочить на ноги.

Однако он просчитался: меч его замер всего в нескольких дюймах от шеи варвара, не причинив тому никакого вреда — Гальба нанес удар, не рассчитав, совсем забыв о том, что в его руке теперь лишь жалкий обломок меча. Но даже этого короткого удара оказалось достаточно, чтобы у него подломились ноги и он завыл от нестерпимой боли. Скосив глаза, Гальба заметил кровь, обагрившую его искалеченные лодыжки.

— Клянусь кишками Плутона…

Проклятие, сорвавшееся с его губ, оборвалось, словно перерезанное надвое ударом меча. Собственно говоря, так оно и было — длинный меч Ардена свистнул в воздухе и с размаху врубился в тело фракийца между головой и шеей, разрубив ему плечо и грудь, кольчужные доспехи с отвратительным скрежетом разошлись в разные стороны, и хлынула кровь — так меч дровосека разрубает ствол исполинского дерева. Могучее тело старшего трибуна вздрогнуло, сила, с которой был нанесен удар, заставила его содрогнуться до самых кончиков пальцев, словно давая ему понять, что и он тоже смертен. Пальцы его разжались, и обломок меча со звоном покатился по полу.

Арден сильным рывком вырвал из поникшего тела окровавленное лезвие. Грудь его тяжело вздымались, обагренные кровью руки все еще слегка дрожали.

— Взгляни в последний раз на мою женщину, прежде чем подохнешь, римская свинья! — прохрипел он.

Вскинув меч, он нанес последний удар. Валерия зажмурилась — раздался омерзительный хруст, и голова Гальбы, отделившись от туловища, скатилась на землю. На лице его застыло потрясенное выражение, словно он так до конца и не смог поверить, что может погибнуть. Покатившись по полу, голова с влажным чавканьем ударилась о стену, и этот звук слился с ударом, когда тело Гальбы тяжело рухнуло на землю. Из перерезанных артерий фонтаном брызнула кровь.

Откатившись в угол, голова фракийца еще слегка покачивалась, брызгая в стороны кровью.

Варвар сделал шаг назад, по всему телу его пробежала дрожь, грудь тяжело вздымалась, все мышцы еще плясали от только что пережитого напряжения. Он с трудом удерживал в руках меч.

— Арден!

В следующую минуту его собственный меч выпал из ослабевших пальцев, и Арден, потеряв сознание, упал на руки Валерии.

Варвар, еще не придя в себя, жадно хватал воздух широко открытым ртом, полуобнаженное тело его было покрыто кровью. Остальные, так и не успев до конца осознать, что произошло, вздрогнули, когда входная дверь затрещала под ударами кулаков — Марта все-таки успела поднять тревогу, и римские солдаты, примчавшись к дому своего командира, едва не сорвали ее с петель. — Откройте! — прогремел снаружи чей-то голос. — Немедленно!

Фалько, словно превратившийся в каменную статую, наконец очнулся.

— Бегите! — крикнул он Валерии с Арденом. — Живо на крышу!

— Подожди! — Арден, отодвинувшись от Валерии, нагнулся, точно вспомнив о чем-то, пошарил по полу, потом снова схватил ее за руку. Беглецы кинулись к лестнице и, прыгая через ступеньки, взлетели на самый верх, а вслед им несся грохот ударов и треск ломаемой двери. Последний, самый мощный толчок сорвал ее наконец с петель, и они успели услышать, как выбитая дверь рухнула наземь.

— Что теперь? — задыхаясь, прошептала Валерия, когда они выбрались на крышу. Сердце у нее ушло в пятки — похоже, они оказались в ловушке, выхода из которой не было.

— Бегите по крыше до самого парапета! Скорее! — донесся до них сзади голос Фалько. — Переберетесь на ту сторону Вала, а там, у самого подножия, вас уже ждет оседланная лошадь.

— Лошадь?! — Ардену показалось, он ослышался.

— У моих рабов, похоже, немало друзей среди твоих соплеменников. — На губах Фалько мелькнула скупая, полная нескрываемой горечи улыбка.

— Ты ведь и сам тоже кельт, не так ли, Фалько?

— Может быть, и так… откуда мне знать? Мы так часто смешивали свою кровь с вашей, что кто теперь скажет, кто римлянин, а кто нет? На том свете разберемся, а теперь бегите!

Фалько могучим плечом налег на комель с внутренней стороны, глиняная черепица прогнулась, и часть ее опустилась почти до самого низа, в крыше разверзлась щель, хотя и узкая, но вполне достаточная, чтобы Ардену удалось протиснуться через нее и вскарабкаться на скользкую поверхность черепичной крыши. Туника его, от которой остались только жалкие клочья, развевалась вокруг его талии. Выбравшись наверх, он протянул руку и одним рывком вытащил вслед за собой Валерию. Откуда-то снизу до них доносились бряцание мечей, громкие, встревоженные крики римских солдат и топот бегущих ног. Потом вдруг все разом стихло. Наступило потрясенное молчание, и беглецы поняли, что римляне наткнулись на окровавленное, обезглавленное тело Гальбы Брассидиаса.

Должно быть, гадают, куда подевалась его голова.

— Бегите же! — рявкнул на них Фалько. — Я постараюсь сбить их со следа, скажу, что вы побежали в другую сторону. Крепостной ров только что вычистили, сейчас он до краев наполнен свежей дождевой водой. Думаю, ее хватит, чтобы вы не разбились.

— Тебя убьют, центурион.

— Ну уж нет, ведь на данный момент я единственный из офицеров, кто остался в живых, — хитро подмигнул Фалько. — А стоит вам перебраться на ту сторону Вала, как они тут же забудут о вас и станут думать только о том, как бы выжить самим. Ну бегите же! — Он исчез, видимо, намереваясь перехватить римлян прежде, чем они заметят беглецов, и направить их в другую сторону.

Арден схватил Валерию за руку:

— У тебя хватит сил на то, чтобы прыгнуть?

Собрав в кулак все то мужество, которое у нее еще оставалось, она сделала глубокий вдох и посмотрела ему в глаза:

— Больше я не оставлю тебя. Никогда!

— Тогда бежим! Скорее!

Они бросились бежать, скользя по черепице крыши, а та жалобно стонала, прогибаясь под тяжестью их тел. Вдруг край крыши, издав протестующий скрип, провис, и беглецы кубарем покатились вниз, обдирая колени и локти и с ужасом представляя себе, как они разобьются о землю. В ушах их свистел ветер. Спасло обоих лишь то, что они приземлились на крышу конюшни, край которой так низко навис над землей, что почти касался ее. Валерия с Арденом слышали, как где-то под ними храпят испуганные грохотом лошади. Последний, крайний ряд черепицы с треском подломился, и оба рухнули на землю. Откуда-то издалека слышно было, как перекрикиваются, обшаривая дом, солдаты. Немного придя в себя, они поднялись и, взявшись за руки, бесшумно, словно тени, проскользнули вдоль конюшни — сонное похрапывание караульного сладкой музыкой отдалось у них в ушах.