Кости несчастного ребенка покоились в небольшом углублении в земле у ракиты. Глядя на них, я не испытала ни боли, ни отвращения. Несмотря на вечернее время, было невыносимо жарко, и я, не заставив себя упрашивать, подошла к могиле, надеясь хоть такой жертвой оказаться в тени дерева.
Прежде чем приступить к осмотру, дон Санчус постелил на взрытой земле тряпицу и, встав на колени, помолился Святой Деве. То же сделали я и управляющий. После чего мой господин спустился в могилу и, наклонившись почти к самым костям, принялся всматриваться в них.
Мы затаили дыхание. Жужжали мухи, где-то в деревне лаяла собака… Наконец, дон Санчус поднял из могилы одну из костей и, поднеся ее к моему лицу, велел понюхать.
Возможно, в другом случае я бы завизжала или начала отказываться, но последнее время я все чаще думала о моем неверном возлюбленном, который небось уже женился и вот-вот забудет обо мне. А значит, добрейший дон Санчус остается моей единственной надеждой как-то устроиться в этой жизни, иметь крышу над головой, лежак и свой кусок хлеба. И я должна любой ценой доказать ему, что я именно тот слуга, который ему и нужен.
– Ну же, нюхай! – дон Санчус ткнул костью мне в нос.
Я втянула носом воздух и, ничего не понимая, уставилась на него.
– Пахнет? – спросил он.
Мне показалось, что управляющий деликатно отвернулся к раките, но на самом деле его рвало.
– Пахнет? – я пожала плечами. – Чем-то пахнет… землей, может быть…
– В том-то и дело, что скелет плохо пахнет первые три года, а потом вполне терпимо. Стало быть, этот пролежал в земле больше трех лет. Следовательно, кости никак не могут принадлежать сыну арестованной по этому делу женщины, так как ее ребенок пропал всего лишь полгода назад.
Я подала ему руку, и дон Санчус вылез из могилы. Довольный, что ему удалось столь быстро распутать это дело, он болтал всю дорогу, рассказывая удивительнейшие случаи и похваляясь съесть все, что только пожелает поставить на стол экономка, служившая еще у благородного родителя старого дона Гансалиса.
Глава тринадцатая. О том, как славный дон Санчус доказал невиновность крестьянки
Дом дона Гансалиса был скромным, но ухоженным и по-своему красивым. Хотя, если бы мне не сказали, что именно здесь проживает хозяин здешних мест, пожалуй, я прошла бы мимо, решив, что это жилище местного торговца или священника.
Я принесла в дом вещи дона Санчуса и помогла слугам натаскать для него бочку воды для купания. Сама я не решилась хотя бы немного помыться, так как опасалась, что мой обман может быть раскрыт одним из слуг. Такая возможность представилась только глубокой ночью, и не в бочке, до краев наполненной горячей водой с травами и духами, а в пруду, недалеко от которого были найдены кости младенца.
За обедом я прислуживала дону Санчусу, стоя за его стулом и следя за тем, чтобы тарелка моего господина не пустовала, а кубок был полон доброго вина. За столом сидело четверо: наш хозяин дон Гансалис и его управляющий, с которым мы обследовали могилу, судья из Эвора господин Берналь и дон Санчус.
Управляющий взахлеб рассказывал о походе к ракитовому кусту, восхваляя до небес славные дела моего хозяина. А дон Санчус улыбался и кланялся, умоляя добрейшего дона Мигеля, как здесь все называли управляюшего, не перехваливать его столь бесстыдно, в то время как его роль в этом деле остается скромной и незаметной, а на все расследование ушло не более часа. После такой отповеди дон Мигель пустился еще пуще расхваливать ум дона Санчуса, так что тому вновь пришлось умолять о пощаде: мол, не ровен час, он, дон Санчус, может умереть ослепленный блеском собственной славы и красноречия дона Мигеля.
Польщенный комплиментом управляющий замолчал, но его место занял благородный хозяин, припомнивший другие победы дона Санчуса. Каждый новый рассказ заканчивался тостом.
Два пажа и местный слуга, прислуживавшие вместе со мной за столом, сновали между кухней и столовой, ублажая своих хозяев. На полу, утомленные зноем, лежали собаки дона Гансалиса, которым время от времени кто-нибудь из гостей кидал кости или промоченные в жире куски хлеба.
Все шло более или менее безмятежно, пока слово не взял молчавший до этого судья из Эвора дон Берналь.
– Господа, я прослушал речь господина управляющего и объяснения славного дона Санчуса, но ничего не понял, – с кислинкой в голосе сообщил он. – У крестьянки деревеньки Сито Марианны Монтебан полгода назад пропал ребенок. Теперь мы находим скелет младенца, закопанный в ее огороде, а вы говорите мне, что это не ее сын. Но тогда чей? Никто не заявлял властям о пропаже другого ребенка. Следовательно, найденные кости принадлежат именно маленькому Монтебану. Я лично глубоко убежден в том, что означенную крестьянку следует пытать, и под пытками она расскажет о том, как именно убила своего ребенка.
– Но это вовсе не ее ребенок, – перебил говорившего дон Санчус. – Я же объяснил, что скелет лишь первые три года издает запах разлагающейся плоти, в то время как этот ничем не пах, кроме как землей, в которой пролежал по меньшей мере лет пять. В своей жизни я повидал немало трупов и скелетов и знаю, сколько нужно времени, для того чтобы плоть покинула кости, а кости перестали вонять. Это наука, добрейший дон Берналь, и только.
– Я не могу отрицать ваш опыт, любезнейший дон Санчус, никто не посмел бы оспаривать глубину ваших познаний, но я все же не понимаю, – дон Берналь поправил золоченую перевязь на кругленьком животике. – Ни в Сито, ни в самом Порталегри нет своего палача, и я уже вызвал из Эвора одного чудного заплечных дел мастера. С его помощью мы вытянем у преступницы добровольное признание, так что не пройдет и трех дней как она покается во всем и будет казнена.
– В чем покается? – Лицо дона Санчуса из приятно розового, от выпитого вина, сделалось красным. – Я же сказал: то, что мы осматривали, не может быть останками ее ребенка. Найдите другой труп. Более свежий. И я помогу провести его опознание. Вот тогда… Но найденный скелет не может принадлежать убитому полгода назад ребенку, а значит, никто не может обвинять эту женщину в убийстве сына. Нету тела – нету дела.
– Почему собственно? Палач уже выехал, и мне все равно придется заплатить ему. Так что будет менее обидно, если он исполнит свой долг, нежели мы заплатим ему только за то, что он поднял свою задницу и добрался в удобной карете от Эвора до Порталегри. В конце концов, если Марианна Монтебан невиновна, пытки только подтвердят это.
Повисла напряженная тишина, так что было слышно, как на полу собака грызла кость и под потолком кружились мухи.
– Однажды, для того чтобы доказать свою правоту, я раскопал яму, где была захоронена собака, – медленно и словно взвешивая каждое слово, произнес дон Санчус. Лицо его при этом из красного сделалось багровым. – Трупы животных гниют с той же скоростью, что и трупы людей. Клянусь, что если бы наш любезный хозяин приказал своим людям расспросить местных крестьян, кто-нибудь из них, несомненно, указал бы нам место, где зарыл недавно умершую кошку, собаку или какую-нибудь домашнюю скотину, которая, сдохнув естественной смертью, не могла быть употреблена в пищу. Если бы я предъявил вам такое доказательство, потому как Святая церковь не одобряет разрывание могил людей, и вы лично увидели бы, что происходит с трупом через полгода, вы признали бы, что найденный под ракитой скелет не может быть…
