В ответ солдат лишь виновато похлопал бесцветными ресницами.
Внезапно вагон содрогнулся, от оглушительного грохота заложило уши, вокруг на мгновение потемнело.
Игорь упал на колени и с силой сжал голову – боль отозвалась огромным молотом. Все звуки слились в свист. Лейтенант оторвал руки от головы и тут же пробежал взглядом по ладоням. Крови не было. Однако кроме зудящего свиста он все еще ничего не слышит. Он поднял голову, пробежал взглядом вокруг – стенка вагона разломилась надвое, несколько человек спешат в образовавшийся проем, полки и сиденья разлетелись в щепки, оконная рама разворочена.
На уцелевшей нижней скамье сотрясается мелкой дрожью солдат, он как очумелый выпучил глаза и вперил их в Игоря, рот открыт будто в беззвучной мольбе. Руки перехватили горло, между пальцами толчками прорывается алая кровь, огромными кляксами она ляпает на гимнастерку и тут же впитывается в ткань, словно чернила в промокашку.
Игорь мотнул головой, но взгляд вновь нашел истекающего кровью солдата, тот тянет трясущуюся руку к Протасову, глаза страшно выпучены, он что-то прохрипел и почти сразу же поник и бухнулся как тряпичная кукла в крошево стекла. Кровь расползается лужицей.
Лейтенант наконец оторвал взгляд от безжизненного тела солдата. Осмотрелся. Дальняя часть вагона раскурочена, вагонная ось пробила пол, исковерканный металлический каркас уродливым скелетом изгибается внутрь, еще пару минут назад нарядные букеты цветов теперь разбросаны повсюду ненужным хламом, в нескольких метрах валяется изувеченная межвагонная дверь, из-под нее выглядывают сапоги, один из них еще бьется в судороге.
Раздался еще один разрыв, Игорь машинально вжал голову в плечи и тут же почувствовал, как кто-то крепко схватил его за шиворот и с силой дернул в сторону, сквозь оконные проемы на пол брызнула земля, крошка забила рот и уши лейтенанта, он закашлялся, попробовал метнуться в сторону, но тщетно – кто-то упорно тащил его в сторону. Игорь попытался перехватить руку, сжимавшую ворот гимнастерки, но кисть, будто намыленная, соскальзывает.
Наконец Игорь бухнулся на насыпь, мелкие камешки больно впились в шею, щеки и лоб. Он застонал. Его перевернули, солнечный свет больно ударил в глаза, Игорь заслонился от жалящего солнца ладонью.
Кто-то окатил его холодной водой – лейтенант попытался вскочить, но сил хватило лишь на то, чтобы приподняться. Перед глазами пляшут разноцветные круги. Наконец в цветастой пелене стали проступать знакомые фигуры. Перед ним стоит Демин с флягой, рядом Баир, в метре от него – на корточках озирающийся по сторонам Семен Горобец. Немного поодаль лежат несколько бойцов, плащ-палатка заботливо накрывает тела, еще свежие кровавые пятна огромными кляксами растекаются по ткани.
– Что за чертовщина, сержант? – смог выдавить из себя Игорь, рука принялась растирать пульсирующие болью виски. В ушах по-прежнему звенел свист, но часть звуков он уже может различить. Вполне себе слышны отдельные выкрики, редкий треск не то ружей, не то автоматов и постоянный резкий гул где-то в небе. Солдаты задирают головы, по нестройным рядам бежит ропот: «Самолеты?»
– А ведь точно самолеты. С крестами. Значит, немецкие, – упавшим голосом произнес Демин, голову задрал так, что покачивается, глаза провожают в небе гудящие черные точки.
– И неужели это они нас разбомбили? – вопрошает Игорь, он осматривает раскуроченные вагоны, трупы, раненых и все не может поверить в происходящее.
– Как говорит Сема, «таки да», – ответил Роман. – Ну как разбомбили, командиры говорят – сбросили пару бомб, а теперь гоняются за нашим «ишачком».
– Но как же это?..
Ему не ответили.
Игорь до рези в глазах всматривается в голубое июньское небо, руку приложил козырьком. Наконец на бирюзовой голубизне приметил крохотную букашку-точку, она извивается, дергает из стороны в сторону, пытается вильнуть то вверх, то вниз, возле нее проносятся ярко-огненные струи пулеметных очередей. За ним закладывают виражи «бочку» и «иммельман» два «мессершмитта». «Ишачок», отчаянно кружит, штопором падает вниз, затем резко берет вверх, ему даже удается обстрелять один из «мессеров».
Однако вскоре им удалось подловить «ишачок» на вираже – один из немецких самолетов все-таки удачно вынырнул и полоснул пулеметной очередью. И-16 качнул крылом с красными звездами и стал стремительно терять высоту, за «ишачком» потянулся жирный дымный след.
– Вот же курва, а!.. – зло ругнулся Демин. Он, как и все остальные, наблюдал за воздушным избиением смелого, но практически бессильного в борьбе с «мессерами» «ишачка».
Один из немецких истребителей рванул за советской машиной, а второй дал разворот и направляется на недавно им же разбомбленный эшелон.
– Мать моя. Да он же обратно к нам летит!
Немецкий самолет действительно взял курс на подбитый железнодорожный состав, от приближающегося воздушного потока заверещала сирена самолета. Игорь сморщился, только-только отошел от свиста, и вот тебе на – верещание похуже соседской малышни по московской коммуналке. Игорь попытался отползти, но нарастающий вой будто сковал по рукам и ногам, по венам бегут кусочки льда, в голове разгорается тихая паника. Лейтенант в силах лишь завороженно смотреть на стремительно приближающийся хищно заостренный нос «мессершмитта». Мелькнуло перекошенное надменной злобой лицо пилота, из пушек на крыльях брызнуло пламя, Игорь успел лишь сжаться в комок, рядом на метр взметнулись фонтаны раскаленной земли. Вой с силой ударил в уши, перехватил дыхание и окончательно превратил кровь в лед. Огромная тень накрыла лейтенанта, встречный поток гигантской волной ударил в тело.
Вой стал стремительно удаляться. Игорь наконец нашел силы пошевелиться, бросил короткий взгляд в небо – самолет быстро превращается в черную точку. Пока и вовсе не исчез в безмятежном июньском небе. Он облегченно выдохнул, но тут же ошарашенно вскрикнул – чья-то мощная сила вновь рванула его за шиворот, он опять бухнулся в насыпь, вновь острый щебень впился в кожу. Лейтенант оторопело поднял глаза, рядом с ним упал запыхавшийся Баир Шагдаров.
Они встретились взглядом, Баир выдохнул и подмигнул.
– Ну все, товарищ лейтенант. Кажись, не прилетит-то больше немчура.
Игорь медленно опустил голову, внутри все еще клокочет ужас от этого рева, бьет по рукам и ногам, отзывается противными мурашками в пальцах, гимнастерка, пропитанная холодным потом, противно липнет к телу.
Рядом раздалось шуршание, прозвучал бодрый шепот:
– Товарищ ротный, живой?
Игорь перевел взгляд. На него уставилось чумазое лицо Романа Демина. Гимнастерка местами изорвана, вместо одной петлицы светлел ромб, другая несуразно повисла на нитке, рот растянут в улыбке, хотя заметна ее натянутость, оттого она и вовсе кажется придурковатой, неуместной.
