Мариетта наскоро простилась со стариком, поклонилась принцу и, затворив за ним дверь, вышла в первую комнату.
— Я вам обязан спасением, благородный принц, — прошептал патер Лаврентий, идя за руку с Генрихом Конде по темным нежилым комнатам. — Благодаренье Господу, что он привел вас ко мне.
Они осторожно спустились по лестнице. Люди с факелами, стоявшие на дворе, не заметили, как старик с принцем вышли через открытую калитку на улицу.
Мариетта отворила дверь сыщикам. В комнату с легким поклоном вошел молодой красавец виконт д'Альби.
— Извините, что я беспокою вас ночью, — сказал он, — здесь должен быть патер Лаврентий.
— Вы ошибаетесь, господин. Здесь никогда не жил патер, а несколько дней тому гостил больной старичок, только его звали Николаем Орле.
— Вы правду говорите? — спросил Этьен.
— Посмотрите сами, господин. И зачем же вампонадобился патер? Святых отцов не требуют в такую позднюю пору. Или умирает кто-нибудь?
— Патера велено арестовать, — ответил молодой беарнец, пытливо оглядывая комнату.
— Арестовать… святая Мария! Что же он такое сделал?
— Его подозревают в отравлении тюремного сторожа.
— О, так вас обманули, господин! Благочестивый отец… и такой старик…
— Я должен исполнить данное мне приказание!
— Так обыщите и мою комнату, — сказала Мариетта, отворяя дверь в спальню.
Этьен вошел, но там никого не было. Возвратясь, он заметил на полу белую перчатку, поднял ее и увидел вышитые на краю буквы Г. К. под красивой короной.
Виконт спрятал ее в карман, простился со старой Мариеттой и ушел вместе с сыщиками.
В один из следующих вечеров маркиз и Каноник, закутанные в темные плащи, сворачивали с набережной Сены на длинную улицу Св. Доминика. Они миновали высокую старую ограду большого монастыря и подошли к той ее части, где теперь эспланада инвалидов.
— Мы подходим ко двору великого магистра, — вполголоса сказал Каноник. — Ты серьезно решил вступить в это тайное братство?
— Оно руководствуется высокими принципами. Ты сам состоишь его членом, помоги и мне вступить в него, — твердо отвечал маркиз. — Я готов исполнить все обеты, какие бы только на меня не возложили.
— В таком случае, я введу тебя в Черный зал, — тихо ответил Каноник, проходя с товарищем мимо ряда величественных домов, окутанных вечерними сумерками. По строгим правилам Черного братства я должен поручиться за тебя жизнью.
— Что за странное название, Каноник?
— Ты обещаешь не выдать?
— Я уже дал слово герцогу Вандому, рыцарю этого тайного ордена, — отвечал маркиз.
— Во дворце тебе объяснят цель и таинственные обряды общества. Само оно и его название заимствованы у германцев Саксонии. Членов его ты найдешь везде, во всех частях света. У нас, в Париже, насчитывается больше пяти сотен братьев ордена. К Черному братству принадлежат самые знатные и богатые лица. Но вот мы и пришли, справа — это дворец.
— Как! Да это, кажется, дворец герцога Генриха де Рогана?
— Он великий магистр ордена во Франции, — тихо отвечал Каноник, входя под своды полукруглой арки, где располагался главный вход в здание. По обе стороны дверей стояли громадные чугунные статуи предков дома Роган.
Каноник трижды ударил дверным молотком. Вслед за третьим ударом дверь неслышно отворилась. Седой привратник почтительно поклонился вошедшим и запер за ними дверь.
Мушкетеры очутились в круглой полуосвещенной комнате. Посередине был большой белый мраморный бассейн, вода в который била из ртов четырех крылатых драконов. Большие колонны вдоль стен были увиты плющом.
Глубокая тишина, мягкий полусвет и скромная обстановка производили торжественное впечатление. Чувствовалось, что входишь в какое-то таинственное место. И на маркиза эта обстановка произвела благоприятное впечатление. Он молча шел за Каноником, заметив, что позади колонн были лестницы, ведущие в верхние комнаты дворца. Но мушкетеры пошли не к этим лестницам, а к двери в глубине между ними.
Каноник вынул из кармана блестящий ключ и отпер дверь. Перед ними открылся широкий прямой коридор, также слабо освещенный сверху. В конце его свет был еще слабее, и следовавшие за ним комнаты казались вовсе нежилые.
Заперев за собой дверь, Каноник молча сделал товарищу знак идти за ним. В конце коридора несколько ступеней вниз вели к двери, едва различимой в темноте. Каноник отворил ее, и они вошли в ярко освещенную множеством настенных ламп комнату, обстановка которой не представляла собой ничего особенного. Она состояла из кресел темного дерева, таких же столов и нескольких старомодных шкафов. На полу был разостлан мягкий ковер. Это была приемная. Каноник попросил маркиза сесть и исчез за черной портьерой.
Прежде чем ввести читателя в зал тайного ордена, в который готовился вступить маркиз Эжен де Монфор, скажем, что это Черное братство не плод фантазии, а действительно существовавшее несколько десятков лет тайное общество дворян, имевшее широкое географическое распространение. Отдельные ветви его использовали свои особые знаки и обряды, но цель и правила у всех были одинаковы.
Парижское Черное братство собиралось в известные дни во дворце герцога де Рогана. Когда Каноник вошел в зал ордена, там уже сидело полукругом в креслах человек пятьсот его членов. Граф Фернезе низко поклонился, ему также молча ответили поклоном.
Заседание уже началось. Посреди комнаты за столом, накрытым черным, сидел великий магистр де Роган. Возле него рыцари — принц Лонгевиль и герцог Вандом. Перед ними стоял германский дворянин Йоган фон Губертсберг, только что высказавший жалобу на Элеонору Галигай, супругу маршала Кончини, обвинив ее в обмане колдовством. Он доказал членам общества, что алчная и честолюбивая доверенная королевы-матери морочит ее своим мнимым знанием тайных сил природы для того, чтобы держать королеву в руках. В заключение Губертсберг добавил, что принужден уехать на родину, в Саксонию, и просил руководителей ордена принять меры против этой бессовестной женщины, так как Черное братство обязано преследовать суеверие и обличать шарлатанов.
— Ваша жалоба будет рассмотрена, Йоган фон Губертсберг, — сказал великий магистр, отличавшийся от прочих блестящим черным крестом на черном бархатном камзоле. — Поезжайте с Богом и передайте членам Черного братства в вашем отечестве наш братский поклон. Мы, подобно им, будем продолжать наказывать порок и несправедливость и защищать добродетель! Не на одну Элеонору Галигай поступают к нам жалобы, — есть много тяжелых обвинений и в адрес ее супруга Кончини. Французское Черное братство могущественно и справедливо, оно накажет виновных, когда переполнится мера их проступков. Поезжайте с Богом.
