Погрузившись до плеч, он ухватил одной рукой что-то на уровне ее пояса, а другой зашарил под водой. Наткнулся на что-то. Скомандовал:
— Сделай два шага назад и замри.
Девушка повиновалась. Только сейчас она заметила, что витязь сжимает в поднятой руке какую-то палку.
— Что это? — спросила она.
— Капкан, — коротко ответил Ягайло и дернул что-то под водой.
Раздался громкий щелчок, поверхность перед ним вздыбилась, полетели брызги. Витязь напрягся и поднял из воды что-то вроде двух крепких деревянных коромысел, утыканных ржавыми остриями, наподобие клыков хищного зверя.
— Вот и все. — Он обернулся к Евлампии, ухмыляясь во весь рот. — Хорошо, я вовремя заметил, а то бы полноги как не бывало.
— А лыбишься-то чего, витязь? — удивилась та. — Я тут чуть без ноги не осталась, а он лыбится…
— А то, что капканы в местах, где никто не ходит, не ставят. Что-то тут близко есть — то ли дорога, для войска годная, то ли жилье, из коего незваные гости забрести могут. Так что выбрались, считай.
— А ведь верно! Так пошли скорей.
— Э, нет, — остановил ее Ягайло. — Теперь мы медленно-медленно пойдем. Где один капкан есть, там и второго жди, и третьего. Дай-ка мне палку. Вперед я пойду, а то ты в этом деле несмышленая.
Девица безропотно согласилась. Ягайло взял палку и, полукругом проверяя пред собой дно, пошел к ближайшем деревьям, долженствующим расти на сухом месте. Через несколько десятков шагов дно начало подниматься, тина стала не такой вязкой. Ноги сами понесли воина к близкому берегу. Он чуть не поддался этому искушению, но остановился. Сообразил: почуяв близкое спасение, жертва кидается к нему, не видя ничего вокруг, и именно тут…
Он медленно повел палкой. Под водой щелкнуло. Палку чуть не вырвало из рук. Еще один капкан. Ягайло развернул укоротившийся стволик и покачал головой, оглядывая размочаленный конец. Показал Евлампии:
— Ишь оно как…
Та в ответ тоже покачала головой:
— А скажи, Ягайло, зачем они так капканы ставят? Он же насмерть не убьет ведь, покалечит только. Оттяпает полноги.
— На то и расчет, — ответил Ягайло, хмуря брови и сосредоточенно водя палкой по мелководью. — Ежели ты один, так далеко уползти не сможешь, без ноги-то. А ежели со товарищами, так они тебя, увечного, не бросят, ежели не басурмане какие али варвары жестокосердные. Нести на себе будут. Тут их догнать и взять легче, усталых-то.
— Не по-людски это, — как-то совсем по-стариковски вслух подумала девица.
— Люди вообще часто так поступают — не по-людски. Ладно, неча молодым о таких вещах думать.
— А когда думать, как не в младости? — спросила девица. — Если с младости не думать, с возрастом жестокосердие в привычку войдет, не отучишь.
Ягайло обернулся и с интересом посмотрел на долговязую некрасивую девицу с плоской грудью. Вздохнул и стал прощупывать путь до берега дальше. Видать, неласково судьба с ней обошлась, раз такие думы в голове.
Скользя разбухшими подошвами, Ягайло выбрался на глинистый берег и осмотрелся, ища в просветах меж деревьями блеск воды, говорящий о том, что болота тянутся дальше. Не нашел, равно как и самих просветов. Лес стоял дерево к дереву, как в ратном строю, сомкнув стволы. Неужели все-таки кончились топи?
— Дошли, похоже, — подтвердила его мысли Евлампия, отжимая подол платья, за время хождений превратившегося в грязную тряпку. — А дальше куда?
— В трактир надо, у меня там вещи кое-какие остались, — ответил Ягайло. — От грязи отмыться надо, поесть, поспать, может, чуть да княжича искать.
— И как ты его искать собираешься?
— Сначала постояльцев порасспрошу да хозяина, он многое знать должен. Там и поглядим.
— А со мной что? — спросила девица.
— А что с тобой? Обратно в княжий дворец поедешь или домой, к мамке.
— Так нельзя мне в княжий дворец. Опасно там.
— Это с чего? — удивился Ягайло.
— Так я ж сказывала: на воеводиных людей свои напали. Ну, не свои, — поправилась она, — а те, кого ему в помощь дали. А раз так, то долго мне там не прожить.
— Это почему? Кому ты нужна-то?
— Вот, витязь, силен ты, ловок, а глуп непроходимо, — съязвила девица.
— Это с чего? — насупился Ягайло.
— Да все у тебя «с чего», «почему», «не пойму». Если свои на своих нападают, значит, заговор в княжьих палатах. Вдруг кто из тех нападавших, кто потом в крепостицу вез, сейчас при дворе ошивается? Если заявлюсь, наверняка решит, что я его вспомню, и плавать мне в пруду с перерезанным горлом.
— И то верно, — почесал в затылке Ягайло. — Ну, домой иди тогда.
— Нет у меня дома, сиротинка я подкинутая. Ни отца, ни матери не знаю. С младенчества при кухне жила, куда князь по доброте сердечной определил. — В ее голосе задрожали слезы.
«Вот только плача бабьего не хватало!» — подумал Ягайло и поспешил успокоить девицу:
— Ладно, ладно, сопли утри. До трактира доберемся, а там и подумаем, что делать с тобой. Чу, слышишь?
Он поднял палец вверх, призывая к молчанию.
— Не, не слышу ничего, — шепотом пробормотала Евлампия. — А что там?
— Да колеса скрипят, кажись. А ну идем.
Он схватил девицу за рукав и поволок прямо сквозь кусты. Она не сопротивлялась, только старалась укрывать глаза от веток локтем да быстрее перебирать ногами, поспевая за ломящимся сквозь кусты, будто бык, витязем. Перепрыгнув отводную канаву, они выскочили на земляную дорогу, красиво обложенную с двух сторон цветными камешками. И как раз успели заметить скрывающийся за деревьями задок крестьянской телеги. Не говоря ни слова и не выпуская девичьей руки, Ягайло бросился следом. Его сапоги выбивали из дороги клубы пыли, грудь раздувалась кузнечными мехами, грива волос развевалась по ветру, во все стороны летели водоросли и комья подсохшей грязи. Евлампия болталась у него на руке траченной молью скатертью.
Телегой правил одинокий мужичонка, сухонький, как веретено, в мешковатой рубахе. Услышав сзади топот, он, не оборачиваясь, хлестнул кнутом лошаденку, и та пошла тряским галопом, от чего, казалось, ее острые ребра разорвут дряблую шкуру. Телега загромыхала на выбоинах. Груз под соломой запрыгал, добавляя лишнего грохота и скрипа.
— Стой! — что есть духу заорал Ягайло. — Стой, собачье отродье! Стой, тебе говорят!
Мужичонка не обернулся, только втянул голову в плечи и стал сильнее нахлестывать свою клячу, будто надеясь, что она сможет бежать резвее. Ягайло наддал. Евлампия запуталась в подоле платья и упала. Витязь протащил ее по дороге еще сажени две, потом расцепил пальцы и, освободившись от груза, рванул семимильными шагами. Догнав телегу, ухватил ее за заднюю ось и приподнял. Лошадь дернулась в постромках и стала как вкопанная. Мужичок слетел с передка и, кувыркнувшись в воздухе, укатился ей под копыта. Ягайло поставил колеса на землю и вразвалочку обошел телегу. Мужик лежал в дорожной пыли ни жив ни мертв. Очи его были крепко смежены, руки сцеплены под животом, одна нога едва подергивалась, должно быть, со страху. Ягайло нагнулся, сгреб его за ворот рубахи и поднял. Мужичонка засучил в воздухе ногами, но глаз не открыл и рук не разомкнул.
