– А-а, – пьяно махнул рукой бывший сыскарь, – куда мне податься-то теперь? В дворники?
Ерофеев положил на краюшку черного хлеба розовато-прозрачный кусок сала, наколол на вилку квашенной с яблоками капусты и неожиданно трезвым голосом добавил:
– И ведь в спину, ироды, насмехаются. Намедни Ленька Хрящ, вор фартовый, в шайку к себе звал. Изгаляться удумал, сосунок!
Мосластый кулак с грохотом ударил по дубовой крышке стола, заставив вздрогнуть пробегавшего мимо трактирного полового.
– Ленька, говоришь? – недобро усмехнулся Шмыгин. – Ну, этому мозги-то поставим на место. Но я не для этого тебя искал. Хочу тебе службу предложить.
Он махнул рукой, подождал, пока вышколенный официант не принесет еще одну стопочку, и взял в руки холодный графинчик.
– В грузчики решил меня пристроить по дружбе старой?
Ерофеев угрюмо пожевал губами, опершись локтями на стол. На мгновение его лицо судорожно скривилось, словно боль, сдерживаемая до поры усилием воли, вдруг вырвалась наружу.
– Да нет, по самой что ни на есть твоей специальности – порядок блюсти. В частной конторе. И с жалованьем щедрым.
Шмыгин аккуратно нацедил четверть стакана прозрачной жидкости. Ловко подцепив вилкой маленький огурчик, он одним глотком опустошил емкость.
Бывший пристав бросил на него настороженный взгляд:
– Да кто ж такой небоязный, что опальным не брезгует?
С хрустом откусив малосольный овощ, околоточный выдержал небольшую паузу и положил на грязную скатерть белый прямоугольник лощеного картона.
– Вот адрес, тебя там ждут. Спросишь Дениса Ивановича.
С сожалением посмотрев на ополовиненный графинчик, он твердо добавил:
– И запомни! Он своих не продает!
* * *
Петербург. 22 февраля. 1897 год. Резиденция торгового дома «Черников и сын»
– Денис Иванович, – просунулась в дверь кабинета голова Федьки. – К вам начальник службы безопасности.
Ему нравилось именовать любую должность полным титулом, а в особенности свою: начальник службы канцелярии и делопроизводства торгового дома «Черников и сын». Все это проговаривалось скороговоркой и затем степенно добавлялось: Емельянов Федор Ефимович.
За прошедшие месяцы Федька заматерел, из худенького паренька превратившись в крепкого и стройного юношу. Сказались, видно, постоянные тренировки со своим шефом. Именно так – на американский манер – звали подчиненные Дениса. Откуда это пошло, уже не вспоминалось – скорее всего, сам он и ввел. Вот только вихры у старшего по канцелярии остались прежними: черными и непослушными.
– Зови, – кивнул головой Денис. – Если еще раз откроешь дверь без стука, уши оторву!
В кабинет с радостной улыбкой вошел Степан Ерофеев. В сорокалетнем мужчине, высоком, жилистом, с благородной сединой на висках, только глаза выдавали бывшего полицейского: цепкие, выхватывающие любую мелочь. Переквалификация из сыскаря в контрразведчика по финансовым вопросам давалась ему нелегко. Но именно здесь проявлялся в полной мере один из основных постулатов сыска: каждое преступление оставляет финансовый след.
– Взяли голубчика, Денис Иванович! С поличным взяли.
– Кто?
– Андрейка Марфин, из отдела ценных бумаг.
– И на кого работал?
– На Первый Купеческий.
– Этим-то мы когда дорожку перебежали?
– Не знаю, Денис Иванович. Это уже не моя епархия будет…
Денис задумался. Грюндерство с европейских площадок полным ходом перебиралось в Россию. Схемы были незамысловаты и, по сути, мало чем отличались от практикуемых в будущем. Главный принцип был прост – продать можно любое дерьмо, если обернуть его в красивый фантик. Ну, а если начинка неплоха, то можно продать и втридорога. В основном этим занимались нечистоплотные банки, хотя кто их видел – чистоплотные?! Банк приобретал какое-нибудь предприятие у единоличного владельца: завод, лесопилку, ресторацию… Покупал намного дороже рыночной оценки. Таким образом демонстрировалось, что данное приобретение выгодно отличается от других, аналогичных.
Далее предприятие акционировалось. После чего начиналась массовая кампания в непродажной прессе и рассылка красочных проспектов будущим потенциальным акционерам с предложением приобрести акции по подписной цене. Крупным инвесторам обычно предлагались скидки. В итоге подписные купоны с руками отрывались в кассах распространителей.
Газеты захлебывались от восторга, рассказывая о многократном превышении спроса над предложением и безбедном будущем новых акционеров. Затем подкупленные маклеры задирали биржевые котировки, которые и без того росли как на дрожжах. Все были довольны. До тех пор, пока банк не решал: поигрались и будет! Сбрасывал свою часть акций по пиковой цене, а предприятие уже не представляло никакого интереса. Остальные акционеры получали в лучшем случае по двадцать – тридцать копеек с вложенного рубля.
Биржевой бум, царивший ныне в Петербурге, напоминал Денису начало XXI века: тогда точно так же инвесторы несли свои кровные в ПИФы, обещавшие сказочное и быстрое обогащение. Здесь происходило то же самое: очереди в подписные конторы занимались с ночи.
Иногда банки подкупали сотрудников в крупных компаниях, для того чтобы те предоставляли руководству благоприятный анализ по предполагаемому вложению.
С таким случаем столкнулся и торговый дом «Черников и сын»: Первый Купеческий банк недавно сделал предложение по новой подписке.
Денис щелкнул пальцем по краешку «матильдоры». Золотая десятирублевая монета, прозванная так зубоскалами по имени жены Витте, с легким звоном закрутилась по черной, африканского дерева, поверхности стола.
В голосе явственно послышалась угроза:
– Не мы первые начали войну.
– Какие будут приказания? – по уставной привычке спросил Ерофеев, завороженно наблюдая за блестящим кругляшом.
Денис запустил пятерню в шевелюру: пора было начинать ликбез для своих сотрудников. Если подчиненный знает задание в полном объеме, то в нужный момент он сможет проявить инициативу.
– Будем забирать банк, – сказал он, внимательно наблюдая за реакцией сотрудников. – Для этого нужно ударить в самое слабое место.
– А где у него слабое место? – первым вылез неугомонный Федька. – И как будем бить?
– Любому предприятию – будь то мануфактурная лавка или международный синдикат – всегда нужны деньги. Всегда, – подчеркнул Денис. – Если у предприятия есть свободные средства, значит, оно плохо работает.
– Денис Иванович, – хитро прищурился Степан. – У нас как раз есть свободные средства. Значит, мы тоже плохо работаем?
– Именно так, – подтвердил шеф. – Деньги, лежащие мертвым грузом, приносят только убыток. Но намного хуже, когда деньги предприятию нужны срочно – для погашения долгов. И оно их найти не может. Вот это и есть слабое место…
