– Верно.
И Маликорн прибавил еще двадцать пистолей. Маникан собрал пригоршнями золото и дождем рассыпал его по постели.
– Вот второе место, – прошептал Маликорн, стараясь высушить чернила на листке. – С первого взгляда кажется, будто оно стоит мне дороже первого, но…
Он не договорил, взял перо и написал Монтале:
«Прошу вас передать вашей подруге, что она вскоре получит патент. Я еду за подписью. Я проеду восемьдесят шесть лье из любви к вам».
Потом с саркастической улыбкой закончил свои размышления: «С первого взгляда кажется, будто это место стоило мне дороже первого, но… выгода, я думаю, пропорциональна затратам. Мадемуазель де Лавальер принесет мне больше выгоды, чем Монтале, или… или я не Маликорн!»
– До свидания, Маникан!
И он вышел.
XXXIII. Двор особняка Граммона
Приехав в Этамп, Маликорн узнал, что граф отбыл в Париж.
Маликорн отдохнул часа два, потом продолжал свой путь.
В Париж он приехал ночью и направился в маленькую гостиницу, где всегда останавливался, когда наезжал в столицу, а на следующий день в восемь часов явился в дом маршала Граммона. Маликорн приехал как раз вовремя, ибо застал графа за последними сборами. Де Гиш готовился проститься с принцем перед поездкой в Гавр, где цвет французской знати собирался встретить английскую принцессу.
Маликорн произнес имя Маникана, и его тотчас приняли.
Граф де Гиш был во дворе дома и осматривал экипажи, которые доезжачие и конюхи показывали ему.
– Маникан! – воскликнул он. – Пусть идет скорее, черт побери.
И он сделал несколько шагов навстречу гостю.
Маликорн проскользнул в полуоткрытые ворота и взглянул на де Гиша. Граф удивился, увидев вместо своего друга незнакомое лицо.
– Простите, господин граф, – сказал Маликорн, – произошла ошибка: вам доложили о Маникане, а я только его посланный.
– А, – разочарованно протянул де Гиш. – Что же вы мне привезли?
– Письмо, господин граф.
Маликорн передал первую записку, внимательно наблюдая за выражением лица де Гиша. Тот прочитал и рассмеялся.
– Опять, – удивился он, – опять фрейлина! Да этот чудак Маникан покровительствует всем фрейлинам Франции.
Маликорн поклонился.
– А почему он сам не приехал?
– Он лежит в постели.
– Значит, он без денег? – Де Гиш пожал плечами. – Да что же он делает со своими деньгами?
Маликорн сделал жест, говоривший, что об этом он знает не больше графа.
– Так, значит, он не будет в Гавре?
Новый жест Маликорна.
– Это невозможно. Там будут все.
– Надеюсь, господин граф, он не пропустит такого события.
– Ему следовало уже быть в Париже.
– Чтобы наверстать потерянное время, он может поехать прямым путем.
– А где он?
– В Орлеане.
– Мне кажется, – сказал де Гиш с поклоном, – вы человек со вкусом.
Маликорн был в платье Маникана. Он, в свою очередь, поклонился:
– Вы оказываете мне большую честь, сударь.
– С кем я имею удовольствие говорить?
– Моя фамилия Маликорн, сударь.
– Как вы находите, господин де Маликорн, эти пистолетные кобуры?
Маликорн был неглуп и тотчас понял положение: частица «де» перед именем равняла его с собеседником.
С видом знатока он посмотрел на кобуры и ответил без колебания:
– Тяжеловаты, граф.
– Видите, – обратился де Гиш к седельнику, – этот господин, человек со вкусом, находит их тяжелыми. Что я вам только что говорил.
Седельник начал оправдываться.
– А что вы скажете о той лошади? – спросил де Гиш. – Это тоже моя новая покупка.
– На вид безупречный конь, господин граф. Но чтобы высказать мнение, следует поездить на нем.
– Ну так садитесь, господин де Маликорн, и сделайте два-три круга.
Маликорн свободно собрал поводья от узды и мундштука, взялся левой рукой за гриву, поставил ногу в стремя, поднялся и сел в седло. Сперва он объехал вокруг двора шагом. Потом рысью. Третий раз пустил коня галопом. Наконец Маликорн остановился подле графа, спрыгнул на землю и кинул поводья конюху.
– Что же? – спросил граф. – Что вы скажете, господин де Маликорн?
– Граф, – отвечал Маликорн, – это лошадь мекленбургской породы. Когда я смотрел, хорошо ли пристегнут мундштук, я заметил, что ей седьмой год. В этом возрасте лошадь следует готовить к войне. Легка в поводу. Говорят, что лошадь с плоской головой никогда не бывает тугоуздой. Холка низковата. Круп заставляет меня сомневаться в чистоте немецкой породы. В ней должна быть английская кровь. Бабки прямые, но на рыси она засекает ноги. Обратите внимание на ковку: при вольтах и перемене ног – мягка. Вообще ею легко управлять.
– Хорошее суждение, господин де Маликорн, – заметил граф. – Вы знаток. – Потом, повернувшись к нему, добавил: – У вас прекрасный костюм. Вероятно, он сшит не в провинции? С таким вкусом не шьют где-нибудь в Туре или Орлеане.
– Нет, господин граф, это действительно парижский костюм.
– Да, я вижу. Но вернемся к делу. Итак, Маникан хочет назначения еще одной фрейлины?
– Вы прочли, что он вам пишет, господин граф.
– А первая кто?
Маликорн почувствовал, что краснеет.
– Очаровательная девушка, граф, – быстро ответил он. – Ора де Монтале.
– А! Вы ее знаете?
– Да, она моя невеста или почти…
– Тогда дело другого рода… Поздравляю, – усмехнулся де Гиш.
У него на языке вертелась шутка в стиле придворных, но слово «невеста» напомнило ему об уважении к женщинам.
– А для кого второй патент? – спросил де Гиш. – Не для невесты ли Маникана? В таком случае мне ее жаль, бедняжку. Плохой будет у нее муж.
– Нет, граф… Второй патент для мадемуазель де Ла Бом Леблан де Лавальер.
– Не знаю ее.
– Да, господин граф, ее мало знают в свете, – сказал Маликорн с улыбкой.
– Хорошо, я поговорю с принцем. Кстати, она дворянка?
– Да, из очень хорошего рода и фрейлина вдовствующей герцогини.
– Отлично. Не угодно ли проехать со мной к герцогу?
– Если вы мне окажете такую честь, охотно.
Смяв письмо Маникана, де Гиш сунул его в карман.
– Граф, – застенчиво сказал Маликорн, – мне кажется, вы прочли не все.
– Разве не все?
– Да, в конверте лежало два письма. Граф снова открыл конверт.
– А, – протянул он, – верно.
И он развернул непрочитанную записку.
– Я так и думал! Еще просьба о месте при дворе герцога Орлеанского. Ах, этот Маникан ненасытен! Злодей, он, должно быть, торгует должностями?
– Нет, господин граф, он хочет сделать подарок.
– Кому?
– Мне, граф.
– Почему вы мне не сказали этого сразу, господин де Мовезкорн?
– Маликорн.
– Простите, меня вечно путает латынь: ужасная привычка к этимологии. И зачем, черт побери, заставляют дворян учиться латыни. Mala – mauvaise[16] – дурная. Маликорн и Мовезкорн – выходит одно и то же. Вы извините меня, господин де Маликорн.
