– Я понимаю, – сказал майор, подойдя к Гектору Лемблену и взяв его под руку, – что это тяжело для вас…
– Идемте, – резко перебил его капитан, которому страх выдать себя придал неожиданную смелость.
Он встал и взял свечу.
– Жермен, – сказал он, обращаясь к камердинеру, – ты пойдешь с нами.
Жермен поднял связку ключей, которую капитан уронил вместе со свечою у дверей комнаты, порога которой он не решился переступить, и пошел впереди. Сзади, опустив голову, страшно подавленный, молча выступал капитан. Неестественная энергия, проявленная им на минуту, исчезла с быстротой молнии. Дама в черной перчатке следовала за ним, опираясь на руку своего спутника. Все четверо вышли из столовой и дошли до коридора, разделявшего замок Рювиньи на две половины.
Трехминутный переход показался Гектору Лемблену целою вечностью. Ноги у него подкашивались, холодный пот выступил на лбу, и он задыхался на каждой ступеньке. Жермен обернулся и вполголоса сказал майору, но так, однако, чтобы капитан мог слышать:
– Бедный барин… воспоминания о барыне, о которой все ему здесь напоминает, довели его до такого состояния.
Эти слова придали мужество капитану. Он надеялся, что они введут в заблуждение гостей, и он продолжал идти вперед.
Но волнение капитана усилилось, когда они достигли коридора. Он неоднократно прислонялся к стене, чтобы не упасть. Заметив это, Жермен поддерживал его. Майор и Дама в черной перчатке следовали за ним, продолжая многозначительно переглядываться, что, без сомнения, сильно встревожило бы капитана, если бы он мог поймать их взгляды. Но капитан шел, опустив голову, и, казалось, забыл о своих спутниках, так сильно он углубился в свои думы. Наконец Жермен дошел до двери коридора.
– Вот здесь, – сказал он с ударением, которое, по-видимому, произвело на капитана действие электрической искры.
– Вот здесь…
Эти слова, казалось, объяснили ужасную драму и пробежали гальваническим током по телу Гектора Лемблена. Человек обладает странной особенностью: иногда упадок сил внезапно сменяется в нем необычайным подъемом духа. Эти слова, напомнившие капитану ужасную драму, вернули ему на время спокойствие, силы и присутствие духа.
– Да, вот здесь, – повторил он с не менее странным ударением, хотя с совершенно другим значением, чем его камердинер.
В словах, произнесенных Жерменом, звучала затаенная ирония, которая слышится в голосе уличенного преступника, не ощущающего угрызений совести, когда он говорит своему сообщнику:
– Вот здесь мы убили вместе с тобою.
В голосе же капитана, произнесшего слова «вот здесь», слышался стон и вопль мучительного угрызения совести.
Жермен отыскал в связке ключ и, не колеблясь, сунул его в замочную скважину и повернул два раза, потому что замок отпирался на два поворота. Но раньше чем толкнуть дверь, он обернулся и взглянул еще раз на своего господина.
Гектор Лемблен стоял выпрямившись и спокойный, как человек, не испытывающий ни малейшего волнения. Но синеватая бледность лица, искривленные губы, холодный пот, выступивший у него на лбу, и конвульсивная дрожь, пробегавшая по всему его телу, выдавали его.
Жермен взглянул через плечо и увидел майора Арлева и его спутницу, мрачных, грустных, молчаливых, похожих на судей, которым после произнесения приговора приходится еще присутствовать при исполнении произнесенного ими приговора.
– Ну, Жермен, – пробормотал капитан прерывистым и надломленным голосом, – отворяй же.
Жермен толкнул дверь и первый переступил порог комнаты, где Марта де Шатенэ испустила свой последний вздох. У капитана хватило сил последовать за ним, но, пройдя несколько шагов, он почувствовал себя дурно и схватился за спинку кресла. Что касается Дамы в черной перчатке и майора Арлева, то они, войдя, окинули взглядом комнату, которую мы опишем в нескольких словах.
Комната покойной баронессы Марты де Рювиньи, состоявшей во втором браке за Гектором Лембленом, была довольно обширна; мрачный и строгий вид ее, по-видимому, свидетельствовал о страшной драме, разыгравшейся в ее стенах. Большая дубовая кровать, с витыми колонками и пологом из зеленой саржи, стояла в самом темном углу комнаты, обои которой были одного цвета с пологом кровати и ослабляли свет, бросаемый свечою Жермена. Зеркала были закрыты кисеей, кровать, ничем не покрытая, казалось, сохранила отпечаток тела Марты, а беспорядок драпировок указывал на ожесточенную борьбу. При дневном свете можно было бы, вероятно, заметить, что местами на занавесках есть дыры – следы зубов.
Наконец, та часть кровати, которая была прислонена к стене, была отодвинута, и угол полуоткрытой драпировки давал возможность разглядеть небольшую часть белой стены. Капитан долго стоял, прислонившись к креслу. Силы изменили ему, и все тело его дрожало.
– Капитан, – обратился к нему майор, причем в голосе его слышалось сочувствие к его волнению, которое можно было приписать столько же скорби, как и угрызениям совести, – мы сочли ваше присутствие здесь необходимым при розыске шкатулки, иначе мы не сочли бы себя вправе так жестоко растравлять ваши горестные воспоминания.
Капитан ничего не ответил. Он, казалось, погрузился в прошлое, которое живо представлялось его расстроенному мозгу. Майор продолжал:
– К счастью, письмо генерала упрощает наши розыски, и понадобится всего несколько минут, чтобы отыскать шкатулку.
– Господин граф, – заметил Жермен, в то время как капитан молча и сурово смотрел на кровать, к которой, казалось, его приковывала невидимая тень, – господин граф не подумал, что если он желает произвести розыски в стене или в паркете, то нам понадобятся инструменты.
– Это правда, – согласился майор.
– Я пойду позову слугу и прикажу ему сыскать лом и молот…
Слова эти вывели капитана из оцепенения. Он соскочил с кресла, в которое опустился, и крикнул:
– Нет! Нет! Я не хочу… я не хочу, чтобы сюда входили… Жермен, иди сам… иди!
Когда Жермен вышел, чтобы исполнить приказание барина, капитан взглянул на своих гостей глазами, полными слез, и сказал:
– Простите… но я так любил ее…
Майор и Дама в черной перчатке молча поклонились, как бы говоря: «О, мы понимаем, как вы страдаете, капитан…». Жермен вернулся с инструментами.
– Закрой дверь, чтобы никто не вошел, – пробормотал Гектор Лемблен упавшим голосом.
Жермен закрыл дверь и взглянул на майора.
– Что вы прикажете мне делать? – спросил он. Майор обернулся к Гектору.
– По указаниям письма генерала, – сказал он, – шкатулка находится под кроватью, в четырех футах от стены.
– Возможно, – пробормотал капитан, снова впавший в оцепенение и продолжавший растерянно смотреть на разорванные обои.
