Леарх был готов слушать ее бесконечно.
Томимая беспокойством Дафна, прогуливаясь во внутреннем дворике, сначала обрадовалась, услышав пение Горго. Дафна была уверена, что это тонкий ход царицы с целью воодушевить Леарха на смелые действия, ведь песня была о любви, пусть и несчастной. Но когда за первой песней Горго прозвучала другая, а затем третья, то в Дафне заговорила досада. Ей стало ясно, что пение Горго явно пришлось по душе Леарху, который не постеснялся попросить царицу исполнить что-нибудь еще, и та не посмела ему отказать в этом.
После третьей песни, исполненной Горго, наступила продолжительная пауза.
Дафна облегченно перевела дух и посмотрела на темные небеса, усыпанные мириадами звезд.
Ночь была полна шорохов опадающих листьев. Зима в этом году явно запаздывала.
Наконец, терпение Дафны иссякло. Она решительно направилась в дом.
«Если Леарх опять развлекает Горго пустой болтовней, позабыв о главном, то я просто надаю ему пощечин!» — мысленно сказала себе Дафна.
Войдя в женский мегарон, Дафна затаила дыхание, ее шаги стали легкими, почти бесшумными. Дафна кралась, как пантера к затаившимся в зарослях ланям. Тишина в женских покоях удивила и насторожила Дафну.
Вот и комната, где Дафна оставила брата наедине с царицей.
Оттуда не доносилось ни звука.
«Заснули они, что ли? — промелькнуло в голове у Дафны. — А может, их там уже нет?»
Осторожно отдернув входной полог, Дафна вступила в обширный покой, воздух в котором был нагрет раскаленными углями, насыпанными в большую бронзовую жаровню, стоящую на треноге. Стулья, на которых сидели Леарх и Горго, были пусты. На одном из стульев лежала арфа.
Дафна прошла в глубь комнаты и невольно замерла на месте.
Она увидела шевелящиеся силуэты двух обнаженных фигур на фоне белой занавески, за которой стояло ложе. Благодаря огоньку светильника расположившиеся на ложе Леарх и Горго были хорошо видны Дафне, находившейся в тени.
Царица и юноша сидели на постели и с упоением целовались. При этом их руки ласкали нагие тела друг друга.
От увиденного Дафну переполнила бурная радость.
«О Афродита, — подумала Дафна, пятясь к выходу, — благодарю тебя за то, что ты все же соединила на ложе любви моего брата и царицу Горго!»
* * *
Первую жену царя Леонида звали Мнесимахой. За пятнадцать лет супружества Мнесимаха родила Леониду двух сыновей и двух дочерей. Сыновья Леонида и Мнесимахи умерли еще малолетними, зато их дочери росли крепкими и необычайно красивыми. Старшей, Дориде, недавно исполнилось четырнадцать лет, младшей, Пенелопе, было тринадцать.
Леонид взял в жены Мнесимаху, повинуясь воле старшего брата, который желал породниться с древним спартанским родом Талфибиадов, из которого происходила Мнесимаха. Род Талфибиадов вел свое происхождение от легендарного Талфибия, глашатая Агамемнона. Всем мужчинам из этого рода было предоставлено право занимать должность государственных глашатаев.
Мнесимаха была хорошей женой Леониду. У них была очень дружная семья. Заняв царский трон Агиадов и принужденный эфорами взять в жены племянницу Горго, Леонид тяжело переживал свой развод с Мнесимахой. Однако не подчиниться эфорам Леонид не мог. Горго родила Леониду долгожданного сына. Тем не менее Леонид не был счастлив с нею. Сердце Леонида постоянно стремилось к Мнесимахе и дочерям, которые жили на соседней улице.
Мнесимаха так и не вышла замуж вторично, хотя эфоры и гармосины предлагали ей самой выбрать любого вдовца из числа знатных лакедемонян. Мнесимаха продолжала любить Леонида столь же сильно, как и Леонид любил ее.
Власти Спарты закрывали глаза на то, что Леонид, по сути дела, имеет две семьи. Ни для кого в Спарте не было тайной то, что Леонид чаще делит ложе с Мнесимахой, нежели с Горго. Дом Мнесимахи оставался родным для Леонида, в отличие от дома, где он жил с Горго.
Ни старейшины, ни эфоры не порицали Леонида за его сильную привязанность к Мнесимахе, понимая, что они могут властвовать над людьми силою данного им закона, но над людскими сердцами им властвовать не дано. Спартанская знать была признательна Леониду за его лояльность к правящим знатным родам, которые путем заговора расправились с его старшим братом. Леонид мог бы возмутить спартанское войско и жестоко отомстить за смерть Клеомена, но он не сделал этого, не желая ввергать Спарту в гражданскую смуту. Помня об этом, спартанская знать неизменно выказывала Леониду свое уважение и не чинила ему препятствий в его отношениях с Мнесимахой.
Спартанские власти выдали Горго замуж за Леонида лишь потому, что они прекрасно знали, какой сильной жаждой мести за подло погубленного отца пылает ее сердце. Если бы Горго стала женой Леотихида, с которым она была помолвлена, то можно было не сомневаться, что в скором времени слабохарактерный Леотихид стал бы послушным орудием в руках умной и властной дочери Клеомена. Кто знает, на какие крайности отважился бы Леотихид под влиянием мстительной Горго. На Леонида же чары Горго не действуют. Леонид всегда сначала думает, прежде чем что-то сказать или сделать.
Вернувшись с Крита, Леонид ненадолго заглянул к Горго, чтобы повидать своего трехлетнего сына. Затем Леонид отправился к Мнесимахе, сказав Горго, что не вернется до завтрашнего утра.
Проводив Леонида к Мнесимахе, Горго поспешила к Дафне.
— Разыщи Леарха и скажи ему, что я жду его у себя дома, как только стемнеет, — промолвила Горго, едва обменявшись с Дафной приветствиями.
Подруги стояли в полутемном коридоре, ведущем в мужской мегарон. Пройти дальше Горго не пожелала.
— А как же Леонид? — шепотом спросила Дафна.
— Леонид на всю ночь ушел к Мнесимахе, — так же тихо ответила Горго. — Скажи Леарху, что ему нечего опасаться. Скажи ему, что я… Ну, ты сама знаешь, что ему следует сказать!
Дафна понимающе закивала.
— Благодарю тебя! — Горго порывисто прижала Дафну к себе.
* * *
А у Дафны между тем было плохое настроение. Горго не заметила этого, поскольку она виделась с ней накоротке и в полумраке. Когда Дафна пришла в дом к своей матери, чтобы встретиться с братом, то ее унылый вид сразу всем бросился в глаза.
Астидамия пожелала узнать, почему ее дочь такая хмурая. И это в день возвращения ее любимого супруга из похода!
— Не отмалчивайся, Дафна, — молвила дочери Астидамия. — Говори, что случилось! Я должна знать про твои неприятности.
— Ах, мама! — Дафна тяжело вздохнула. — Не знаю, как и сказать тебе об этом.
— Говори, как есть, — настаивала Астидамия. — Я хочу разделить твою печаль.
