Порядок жизни бенедиктинского монастыря был грубо нарушен. И для этого нужны были очень серьезные мотивы. Отец Нил смутно чувствовал, что между странными событиями последнего времени существует какая-то связь. Но какая?
Он стал монахом наперекор воле своего неверующего семейства и всю свою жизнь посвятил поиску истины. Только два человека понимали его: Ремберт Лиланд, вместе с которым он четыре года учился в Риме, и отец Андрей. Лиланд теперь работал где-то в Ватикане, отца Андрея больше нет. Отец Нил остался один на один с неразрешимыми вопросами и глухой тревогой, не покидавшей его с начала осени.
Он коснулся папки с материалами о Евангелии от Иоанна. По сути, отец Андрей много раз давал ему понять, что здесь уже достаточно информации, хоть и отказывался сказать больше. И в ту библиотеку, что в северном крыле, так и не пустил: не мог поступить иначе, на то и послушание. Теперь отец Андрей мертв, и, возможно, именно послушание стало тому причиной. А в келье отца Нила устроили форменный обыск, нарушив устав аббатства.
Надо было что-то делать.
До вечерни оставался еще час. Он встал, вышел в коридор и решительно направился к лестнице, ведущей к библиотекам.
Благодаря хорошей зрительной памяти отец Нил до мельчайших подробностей помнил записку отца Андрея. «Коптская рукопись (Апок.)» — наверняка речь идет о коптском апокалипсисе. «Послание апостола», потом три загадочные буквы «М.М.М.» и плита из Жерминьи. Ниточка, связывающая эти несколько таинственных строк, наверняка спрятана где-то там, среди книг библиотеки, к которой у него нет доступа.
Он остановился перед кабинетом отца Андрея, находившимся рядом с отделом «Библейских наук». Если пройти еще шагов двадцать, будет поворот, ведущий в северное крыло, к библиотеке «Исторических наук».
Дверь кабинета библиотекаря так же не имела замка, как и дверь любой монастырской кельи. Отец Нил вошел, включил свет, тяжело опустился на стул. Сколько счастливых часов он провел здесь, беседуя с покойным другом… В комнате ничего не изменилось. На стенах — полки, где появилось много новых книг, пока еще не приписанных ни к одной из трех библиотек. Ниже располагались фотокопии манускриптов, над которыми работал отец Андрей. Коптский апокалипсис должен быть где-то здесь. Может быть, стоит начать поиски именно отсюда?
Он насторожился. На одной из полок в беспорядке лежали негативы рукописей. Среди них он узнал пленку со снимком плиты в Жерминьи. Отец Андрей, собираясь в Рим, оставил ее здесь.
Фотографию у отца Нила украли, а о негативе не подумали или просто не успели осмотреть кабинет библиотекаря. Он встал, решительно взял пленку и сунул в карман. Последняя воля отца Андрея должна быть выполнена…
На спинке кресла висели куртка и брюки — тот самый костюм, что был на отце Андрее в его смертный час. Завтра его похоронят в полном монашеском облачении, а эту одежду больше никто не будет носить, да и следствию она уже не нужна. Слезы подступили, затуманив взгляд, потом в голове отца Нила мелькнула безумная идея. Он схватил брюки, в левом кармане пальцы нащупали ремешок: так и есть, связка ключей! Не колеблясь, он вытащил ее.
Три ключа — та самая связка, что имеется только у библиотекаря и у настоятеля. Самый длинный ключ — такой же, как и у отца Нила, был от центрального крыла, два других должны быть от северного и южного. Занятый трагическими событиями в аббатстве, отец настоятель еще не изъял эту связку. Позже ее передадут преемнику отца Андрея.
На миг отца Нила охватило сомнение в правильности принятого решения. Но тут ему вспомнилось лицо друга, столько раз сидевшего в этом самом кресле, и он, словно наяву, услышал: «Истина, отец Нил, вы ведь ушли в монастырь, чтобы познать ее!» Он сунул связку в карман, вышел в коридор и зашагал в северное крыло библиотеки.
Вот и надпись: «Исторические науки». Если сейчас он отопрет эту дверь, то пути назад уже не будет.
Отец Нил оглянулся, оба коридора, ведущие в центральное и северное крыло, были безлюдны. Решившись, он вставил один из ключей в замочную скважину, повернул — и дверь бесшумно отворилась.
Отец Нил, скромный преподаватель экзегезы, монах, ни разу в жизни не нарушивший устава аббатства, открыл запретную дверь и переступил порог северной библиотеки.
Евангелие от Матфея
— Что они делают там, наверху?
Они сидели на каменной скамье возле имплювиума. Занималось утро пасхального воскресенья. В доме царила тишина. Петр, так же как и хозяин дома, чувствовал, что валится с ног от усталости. «Две ночи без сна, да и ели толком последний раз в четверг вечером — в высокой зале, вместе с Иисусом. А потом были арест Учителя, его казнь, убийство Иуды».
Широкие круги темнели у него под глазами. Он повторил вопрос:
— Да что они там делают?
— Ты должен был бы знать об этом лучше меня — не ты ли весь вчерашний день провел здесь, взаперти, пока я вел переговоры с ессеями?
Домохозяин не упомянул о краткой отлучке своего гостя вчерашним утром. Глядя вслед Петру, когда тот выскользнул на улицу, придерживая что-то на левом боку, он обо всем догадался. А ближе к вечеру по Иерусалиму поползли слухи, что галилеянин, убитый зелотами, — тот самый, что накануне призвал Бога в свидетели своего спора с Каиафой, и Бог вынес свой приговор, покарав Искариота.
— Думается мне, — Петр криво усмехнулся, — что большинство из них сейчас спит. Однако скажи, ессеи помогут нам?
— Да, у меня добрые вести. Они считают Иисуса одним из израильских праведников и согласны похоронить его на одном из своих кладбищ. Но перенести тело можно не раньше, чем протрубят в рог, возвещая окончание Пасхи. Ты же знаешь, ессеи неукоснительно соблюдают ритуалы и ни за что не прикоснутся к мертвому телу, пока праздники не закончатся.
Петр покосился на собеседника:
— И где его похоронят? Под Кумраном?
Домохозяин отозвался не сразу. Сперва помолчал, глядя на Петра в упор. Потом ответил:
— Понятия не имею. Этого они мне не сказали. «А когда скажут, ты об этом не узнаешь. Ни за что».
Отец Нил осторожно прикрыл дверь библиотеки. Много лет он многие годы посещал ее беспрепятственно, но, когда учредили схоластикат, замки были заменены, и последние четыре года вход в эту часть северного крыла для него был закрыт.
Он почувствовал знакомый запах, и ему показалось, будто здесь все по-прежнему. Сколько раз он, бывало, заходил в хранилище, чтобы прихватить к себе в келью новую книгу! И каждый раз это было похоже на обретение нового друга, начало новой беседы. Книги всецело, безраздельно преданны тому, кто ищет в них ответы на свои вопросы тактично, но настойчиво. А отец Нил был чрезвычайно упорен в поисках истины.
