Несмотря на нетерпеливое желание разыскать Даму в черной перчатке, Арман не мог противостоять желанию отца; он поехал вместе с ним в замок, с условием, однако, что полковник поспешит окончить свои дела и вернется возможно скорее в Париж. Погода благоприятствовала полковнику. Хотя была середина февраля, но дни стояли теплые, и Арман, любивший охоту, весь отдался этому удовольствию. Густые леса окружали виллу, и, живя в Сторожевом замке, полковник всегда имел в своем распоряжении небольшую свору из восьми английских собак, показывавших на охоте настоящие чудеса.
Прошла неделя, и Арман начал уже чувствовать лихорадочное нетерпение, когда, наконец, пришло письмо от Фульмен.
Она писала ему:
«Мой милый неблагодарный юноша, знаете ли вы, что я, которая любит вас, поступаю дурно, взявшись за розыски своей счастливой соперницы?
Но люди, живущие надеждой, не должны жаловаться на горечь настоящего, а потому и я стараюсь забыть, что люблю вас, и помню только о взятой на себя роли поверенной и разведчика.
Итак, скажу вам, милый друг, что я напала на след нашей таинственной Дамы в черной перчатке и надеюсь разузнать решительно «все».
Как видите, я ставлю это слово в кавычках.
Но для этого необходимо, чтобы вы предоставили это дело всецело мне одной и не возвращались в Париж слишком скоро – так как это стеснило бы меня – и не подавали бы признаков жизни еще в течение, по крайней мере, недель двух.
Если вы вернетесь вопреки моему запрещению, то не узнаете ничего!
Прощайте, мой милый неблагодарный юноша, несмотря на все я люблю вас.
Фульмен».
Это письмо несколько успокоило пыл нашего героя. Он питал к Фульмен сильное доверие. Она приказывала – он решил повиноваться. Письмо Фульмен он получил около девяти часов утра. В этот день он собирался отправиться на охоту, и лошадь была уже подана к крыльцу, а егерь держал на своре собак. Арман обнял отца и вскочил на седло.
– Где ты рассчитываешь охотиться сегодня? – спросил его полковник.
– Около Рювиньи, – ответил молодой человек.
При этом имени полковник вздрогнул, но промолчал. Арман не был посвящен в ужасные тайны своего отца и не подозревал, что теперешний владелец Рювиньи, капитан Гектор Лемблен, с которым полковник уже четыре года не поддерживал никаких сношений, был так тесно связан с ним когда-то.
– Поезжай, – сказал полковник, – но не заставляй ждать себя слишком долго к обеду. Ты всегда возвращаешься к ночи.
– Я вернусь рано. До свидания, отец.
Молодой человек пришпорил лошадь и поскакал галопом, сопровождаемый собаками и егерем.
Было десять часов утра. Между Сторожевым замком и Рювиньи тянулись огромные леса, вплоть до самых утесов, у подножия которых бурлило море.
Сын полковника спустил именно в этом лесу свору, и собаки скоро выгнали дикую козу. Коза почуяла охотников; описав несколько кругов вместе с собаками, следовавшими за нею по пятам, коза решилась на крайнюю меру и, направившись по прямой линии к северной оконечности леса, перебежала равнину, которая простиралась от конца леса до высоких, отвесных в этом месте утесов. Животное значительно опередило собак, за которыми следовали верхом Арман и егерь.
Молодой охотник в порыве увлечения пришпоривал лошадь и понесся сквозь чащу кустов, яростно трубя собакам, чтобы они гнались вовсю, как вдруг раздался выстрел; егерь круто остановил лошадь, которая взвилась чуть не на дыбы, и крикнул: «Сударь, вашего зверя убили!»
– А! Вот как! – в свою очередь крикнул Арман. – Да ведь это нахальство!
И молодой человек ударил лошадь и пустил ее в ту сторону, откуда послышался выстрел, решившись лично убедиться в справедливости слов егеря. Таким образом он достиг опушки леса, выехал на равнину и остановился пораженный.
На расстоянии ста метров от леса какая-то амазонка прятала еще дымящийся пистолет в седельную сумку. Из этого пистолета она только что перед этим застрелила бедную козу, которая лежала тут же, в десяти шагах от нее.
Когда Арман выехал на равнину, собаки уже успели опередить его на несколько шагов и бросились на убитое животное. Амазонка, подскакав к ним, принялась разгонять собак хлыстом, несмотря на то, что они бросались на нее, и в то же время с неподражаемой грацией управляла лошадью ирландской породы.
При виде женщины гнев Армана сразу остыл, сменившись любопытством. Он подъехал к незнакомке и вдруг громко вскрикнул и пошатнулся на седле; сердце его забилось ускоренно. Женщина, убившая пистолетным выстрелом наповал дикую козу и совершенно одна находившаяся в пустынном и диком месте, была Дама в черной перчатке.
Она тоже узнала Армана. Но на этот раз женщина, так долго избегавшая его, так долго тщетно им разыскиваемая, не подумала бежать от него. Она неподвижно и спокойно поджидала Армана, направившегося к ней.
Юноша испытывал сильное волнение. Но это волнение вместо того, чтобы парализовать его силы, напротив, придало ему решимость, и он остановил лошадь в каких-нибудь двух шагах от амазонки. Тоща он поклонился ей и пробормотал только одно слово: «Наконец-то!»
В слове этом слышалось: «Наконец я снова встретил вас, после того как уже думал, что потерял вас навсегда… Наконец я получу разрешение загадки, олицетворением которой являетесь вы… Наконец я узнаю все, и вы должны будете объяснить мне, зачем вы скрылись перед свиданием, которое назначили мне сами неделю назад».
Без сомнения, Дама в черной перчатке угадала все, что Арман хотел выразить одним словом. Быть может, она решилась даже пойти навстречу тем объяснениям, которые молодой человек мог потребовать у нее. Она встретила его улыбкой… улыбкой, полной очарования, полудружественной и полунасмешливой, которая обезоружила бы самого рассерженного человека, если влюбленный когда-либо бывает таковым.
– Вот как, милостивый государь, – проговорила она. – Мне, право, кажется, что сама судьба принимает участие и хочет рушить все преграды между нами.
– Сударыня, – прошептал Арман.
– Мы встречаемся в Италии, в Вене, Петербурге, Париже, в Нормандии – всюду. В Париже вы являетесь ко мне в окно…
– Ах, – с живостью перебил ее Арман, – вы не откажете мне в просьбе объяснить мне ваше странное поведение…
– Нет, – сказала она. – Вы последовали за мной в мое последнее убежище, и я сознаюсь, что мне трудно бежать теперь от вас. Но все же, – прибавила она, – согласитесь, что не перед вашим егерем нам…
Арман обернулся, собираясь отослать своего спутника.
– Нет, не надо… – шепнула она, – до вечера.
– Но… где?
