Не менее неприличным и даже странным показалось бы и то, что комнаты, предназначенные для Мазарини, были ярко освещены и полны движения. Мушкетеры стояли на часах у каждой двери, никого не пропуская, кроме курьеров, которые следовали за кардиналом для его переписки даже во время путешествий.
Двадцать мушкетеров охраняли вдовствующую королеву; остальные тридцать отдыхали, чтобы сменить дежурных на следующее утро.
В той половине, которая была отведена королю, напротив, царили мрак, молчание, пустота. Когда закрыли двери, ничто более не напоминало о пребывании короля. Все слуги мало-помалу разошлись. Герцог прислал спросить, не нужно ли чего-нибудь его величеству; и после краткого «нет», сказанного лейтенантом, который привык к такому вопросу и ответу, все погрузилось в сон на королевской половине, как в доме обыкновенного горожанина.
Однако из королевских окон легко можно было слышать праздничную музыку и видеть ярко освещенные окна залы.
Пробыв минут десять в своей комнате, Людовик XIV заметил по более усиленному, чем при его уходе, движению, что кардинал тоже удаляется на покой; его провожала большая толпа кавалеров и дам.
Кардинал прошел по двору в сопровождении герцога, который сам светил ему. Потом прошла королева; ее вела под руку герцогиня, и обе разговаривали вполголоса, как старинные приятельницы.
За ними парами шли придворные дамы, пажи, слуги; весь двор осветился, как при пожаре, мерцающими отблесками. Потом шум шагов и голосов замер в верхних этажах замка.
Никто не думал о короле, который облокотился на окно и печально слушал, как утихал весь этот шум, – никто, кроме незнакомца из «Гостиницы Медичи», который вышел на улицу, завернувшись в свой черный плащ.
Он направился прямо к замку и с задумчивым видом стал прохаживаться около дворца, смешавшись с любопытными; видя, что никто не стережет главных ворот, потому что солдаты герцога братались с королевскими и вместе пили до устали, или, лучше сказать, без устали, незнакомец пробрался сквозь толпу, пересек двор и ступил на лестницу, которая вела к кардиналу.
Вероятно, он пошел в эту сторону потому, что видел блеск огней и суетню пажей и слуг.
Но его тотчас остановили щелканье мушкета и окрик часового.
– Куда идете, приятель? – спросил часовой.
– К королю, – отвечал незнакомец спокойно и с достоинством.
Солдат позвал одного из приближенных кардинала, который сказал тоном канцелярского чиновника, направляющего посетителя:
– Ступай по лестнице.
И, не заботясь больше о незнакомце, офицер возобновил прерванный разговор.
Незнакомец, не ответив ни слова, направился к указанной лестнице.
В этой стороне – ни шума, ни света. Темнота, в которой мелькала лишь тень часового. Тишина, позволявшая незнакомцу слышать шум своих шагов и звон шпор на каменных плитах.
Часовой принадлежал к числу двадцати мушкетеров, назначенных для охраны короля; он стоял на часах добросовестно, с непреклонным видом.
– Кто идет? – крикнул часовой.
– Друг! – отвечал незнакомец.
– Что вам надо?
– Говорить с королем.
– Ого! Это невозможно!
– Почему?
– Его величество лег почивать.
– Все равно мне надо переговорить с ним.
– А я говорю вам, что это невозможно.
И часовой сделал угрожающее движение; но незнакомец не двинулся с места, как будто ноги его приросли к полу.
– Господин мушкетер, – сказал он, – позвольте узнать: вы дворянин?
– Да.
– Хорошо. Я тоже дворянин, а дворяне должны оказывать услуги друг другу.
Часовой опустил ружье; его убедило достоинство, с которым были произнесены эти слова.
– Говорите, сударь, – отвечал он, – и если вы потребуете того, что зависит от меня…
– Благодарю. При вас есть офицер?
– Есть, наш лейтенант.
– Хорошо. Я хочу поговорить с вашим лейтенантом. Где он?
– А! Это другое дело! Входите.
Незнакомец величественно кивнул часовому и пошел вверх по лестнице. Крики «Посетитель к лейтенанту», перелетая от одного часового к другому, прервали первый сон офицера.
Натянув сапоги, протирая глаза и застегивая плащ, лейтенант пошел навстречу незнакомцу.
– Что вам угодно, сударь? – спросил он.
– Вы дежурный офицер, лейтенант мушкетеров?
– Да, я.
– Сударь, мне необходимо переговорить с королем.
Лейтенант пристально посмотрел на незнакомца и одним быстрым взглядом увидел все, что ему было нужно, то есть высокое достоинство под простой одеждой.
– Я не думаю, чтобы вы сошли с ума, – начал офицер. – Однако должны же вы знать, что нельзя входить к королю без его разрешения.
– Он разрешит.
– Позвольте мне, сударь, усомниться в этом. Король четверть часа назад вошел в свою спальню, и теперь он, должно быть, раздевается. Притом не велено пускать никого.
– Когда он узнает, кто я, – возразил незнакомец, гордо поднимая голову, – он отменит запрет.
Офицер еще более удивился и поколебался:
– Если я соглашусь доложить о вас, назовете ли вы по крайней мере свое имя?
– Доложите, что с ним желает говорить Карл Второй, король Англии, Шотландии и Ирландии.
Офицер вскрикнул от удивления и отступил на шаг; на его бледном лице выразилось чрезвычайное волнение, которое неустрашимый воин тщетно старался скрыть.
– О, ваше величество, – сказал он, – я должен был бы тотчас узнать вас.
– Вы видели мой портрет?
– Нет, ваше величество.
– Или вы видели меня прежде при дворе, до моего изгнания из Франции?
– Нет.
– Как же могли вы узнать меня, если никогда не видели ни меня, ни моего портрета?
– Ваше величество, я видел короля, вашего родителя, в страшную минуту…
– В тот день, когда…
– Да.
Облачко грусти пробежало по лицу короля; движением руки он как бы смахнул его и повторил:
– Можете ли вы доложить обо мне?
– Простите, ваше величество, – отвечал офицер, – но по вашему костюму я никак не мог узнать короля. Однако, как я уже сказал вам, я имел честь видеть короля Карла Первого… Но простите… я спешу доложить о вас.
Он сделал было несколько шагов, но тотчас вернулся обратно.
– Вашему величеству, – спросил он, – вероятно, угодно, чтобы это свидание осталось в тайне?
– Я этого не требую, но если возможно сохранить тайну…
– Это возможно, ваше величество. Я могу ничего не говорить дежурному при короле. Но для этого вы должны отдать мне шпагу.
– Правда… Я совсем забыл, что к королю Франции никто не входит с оружием.
– Ваше величество можете составить исключение; но в таком случае я должен предупредить дежурных, чтобы сложить с себя ответственность.
– Вот моя шпага, сударь. Доложите обо мне королю.
