у религии говорить о самом глубинном. Почти каждая картина русской живописи – это тихая молитва. В русских сказках внешнее – послушно внутреннему: отсюда ковры-самолеты, шапки-невидимки, волшебные сундуки, магические кольца, перевоплощения.
Весь русский быт пропитывается православием. Жилые помещения повторяют храмовый принцип нарастания духовности, а календарь пронизывается православными праздниками, к которым привязываются сельскохозяйственные сезоны: Медовый, Яблочный, Ореховый Спасы.
Рождество Богородицы, Осенины, или Оспожинки, как еще называли этот праздник, было торжеством сбора урожая. На Воздвиженье отмечали праздник капусты – в этот день рубили капусту для квашения на зиму. А на Троицу украшали жилища березовыми ветками, изображающими животворящую и обновляющую силу Святого Духа.
Семейные праздники, гулянья будут также связаны с днями памяти православного календаря и христианскими традициями. На Покров станут проводить свадьбы, в Екатеринин день – катания на санях, на Вознесение печь пироги с зеленым луком, на Егорьев день – выгонять скот, прясти с молитвами в Великий пост. Кажется, что это осталось теперь лишь в памяти да в шмелевском «Лете Господнем», но без этого нас тоже не понять. Не понять нашей сакральной связи с Небом и вечным призывом на него вернуться как главной программы жизни.
Запад
А в Европе уже положено начало Крестовым походам – они окончательно закрепляют наше с Западом разделение. Убивать и захватывать под знаком креста – это то, что православное мировоззрение никогда не примет. Хотя поначалу могло показаться, что у походов вполне благородная цель.
Первый Крестовый поход для освобождения Святой земли провозгласил папа римский Урбан II во французском Клермоне в 1095 году. Очень скоро истинное лицо походов явит себя: прежде всего – в том зверстве, которое будут учинять крестоносцы на захваченных землях.
Да, среди крестоносцев были благородные рыцари идеи, но были еще и авантюристы всех мастей. Все это в полном цвете проявится спустя век с небольшим, когда крестоносцы уничтожат православный Константинополь.
Но как вышло, что приверженцы одного из христианских направлений (католицизма) превратились во врагов Православия? Как получилось, что они стали настолько другими «христианами»? Именно в Крестовых походах рождается все то, что спустя столетия будут вкладывать у нас в понятие «Запад».
Но понять это можно, лишь вглядевшись в различия двух уже отделенных друг от друга ветвей христианства. Вот они:
Православие и католицизм
Православная Церковь никогда не имела светской власти. Да, могла быть близка к правителям, как советник, критик или окормитель, но никогда сама не правила. Католическая церковь, напротив, имела светскую власть. Вышло это из теории главенства Рима над всеми другими церквями. К VIII веку эта теория окончательно сложилась. Писанием она не обоснована, хотя католики строят ее на основании слов Спасителя апостолу Петру: «и Я говорю тебе: ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее» (Матф. 16:18). Но святые отцы церкви понимали этот отрывок так: не то, что Петр – первый из апостолов, а то, что вера Петра, исповедовавшего Христа Богом, тверда как камень, и на этой вере, на этом камне и будет стоять Церковь! И будут счастливы люди, твердые такой же верой.
Теория главенства Рима выросла дальше в учение о том, что папа – наместник Христа на Земле, и в догмат о папской непогрешимости. Православие же, напротив, открывает, что каждый человек грешен: и епископ, и Патриарх. Этим же догматом о папской непогрешимости обоснована и светская власть римских пап: Ватикан и в наши дни является государством с посольствами по всему миру. А прежде это была огромная Папская область вполовину Апениннского полуострова.
Православие всегда взывало к свободному сердцу, Католическая церковь – к покорной воле.
Православие утверждает, что у каждого личная встреча с Богом, личные отношения со Христом. Католики между Богом и человеком ставят авторитет священника.
В католицизме любой священник дает обет безбрачия. В Православии большинство батюшек – семьянины.
Различия есть и в причастии – главном таинстве церкви. У нас причащают, как заповедовал Христос, – хлебом и вином. В католической церкви так причащают только клир, а пастве дают лишь хлеб. А младенцев на Западе вообще не принято причащать до семи лет.
Православие – религия любви: с Богом не договоришься. Надо не просто формально делать добрые дела, а все сердце отдавать человеку и Богу. В католицизме отношения с Богом иногда походят на юридические: сделал добро – пойдешь в рай. Отсюда догматы «о запасе добрых дел», отсюда продажи индульгенций, отсюда Крестовые походы и западная инквизиция, оправдывавшая огонь аутодафе тоже евангельскими словами. Этот юридизм Римско-католической церкви, возможно, во многом идет и от римского права, в близком влиянии которого она складывалась.
В Православии Бога можно понять сердцем и верой. Запад настаивает на рациональном – догматы веры обосновывают наукой. Опасного здесь нет, в конце концов истинная наука с Богом не спорит. Но путь к Богу без сердца невозможен.
В католицизме есть и целые догматы, которые не приемлет Православие, – вроде догмата о непорочном зачатии Девы Марии, о чистилище – месте между адом и раем, о «филиокве» – исхождении Святого Духа от Сына и т. п.
Кроме этого Православие, чтобы ни говорили, никогда и никуда не приходило насильно. Католицизм многократно прибегал к насилию в утверждении веры. Крестовые походы этого и будущих веков – страшный пример.
Наш первый «национальный манифест»
В 1051-м, за три года до «Великого Раскола Церкви», Русская Церковь получает залог крепости – впервые митрополитом у нас становится наш соотечественник. До того ставили во главу церкви лишь греков. Ведь Русская церковь – еще митрополия Константинопольского патриархата.
Первым митрополитом из русского духовенства стал Иларион, священник церкви Святых апостолов в селе Берестове, загородной резиденции Киевского князя Ярослава Мудрого. Это событие было отмечено в «Повести временных лет»:
«Поставил Ярослав Лариона митрополитом, русина, в святой Софии, собрав епископов».
Иларион был автором «Слова о законе и благодати» – в нем дано первое осмысление грандиозной метаморфозы, произошедшей в стране:
«И подобало Благодати и Истине над новыми народами воссиять. Не сумевшие удержать тени Закона, столько раз поклонявшиеся идолам, как удержат учение истинной Благодати! И уже не капища сатанинские воздвигаем, но Христовы церкви созидаем».
Иларион видит в этом часть масштабного сценария, который Промысел сложил о судьбах мира:
«…живу Я, говорит Господь, и предо Мною преклонится всякое колено, и всякий язык будет исповедовать Бога».
При этом Иларион поет хвалу не только Владимиру Крестителю. Но и языческим правителям Руси, которые, сами того не ведая, были инструментом в руках Промысла и вели страну к Богу:
«Похвалим же и мы, по силе нашей, малыми похвалами, великое и дивное сотворившего, нашего учителя и наставника, великого князя земли нашей Владимира, внука старого Игоря, сына же славного Святослава, которые во времена своего
