Оставалось решить лишь одну проблему. Шевалье Жорж-Мишель повертел в руках заготовленный для Александра патент капитана — детям все игрушка! — и решительно вписал туда имя Мало.
— Держи, — буркнул он, передавая Себастьену драгоценную бумагу. — И… не желаю ничего слышать! — оборвал он попытку браво что-то сказать. — Отныне служить будешь мне, и жить тоже будешь у меня. И вообще, послезавтра мы уезжаем.
Себастьен молча поклонился. За последние годы он растерял пристрастие к вольной и голодной жизни парижских браво и теперь от души радовался обретению тихого приюта. Правда, некоторые замечания господина де Ликура заставили Мало усомниться, что этот приют будет тихим, но смерть на соломе Себастьену отныне не грозила.
Глава 50
О том, как шевалье Жорж-Мишель встретился с адмиралом де Колиньи, и к чему это привело
Горы были высокими. Небо — ярко-синим. Воздух — свежим. Вино — терпким.
В Нераке Жорж-Мишель выяснил, что наваррский двор переехал в По, и теперь, стоя у окна самой южной королевской резиденции, восторгался величественным видом Пиренеев. Рядом с шевалье стоял веселый, загорелый и пьяный от счастья принц Беарнский. Жорж-Мишель и сам был вне себя от радости, искренне не понимая, как мог четыре года прожить без друга и кузена, и при этом не скучать. Когда все церемонии официального приема закончились, когда Жорж-Мишель торжественно вручил тетушке вверительные грамоты и в присутствии адмирала де Колиньи предложил Генриху де Бурбону руку Маргариты де Валуа, Жанна д'Альбре наконец-то оставила молодых людей в покое и двоюродные братья смогли обняться. Последний раз Жорж-Мишель видел Генриха, когда тому было четырнадцать. Сейчас, окинув взглядом восемнадцатилетнего кузена, шевалье догадался, что Анри стал мужчиной. Это было хорошо, иначе Жоржа-Мишеля замучили бы угрызения совести — брак шлюхи и невинного мальчика вовсе не казался графу хорошей шуткой.
Наконец, первые бессвязные приветствия закончились, кузены пришли в себя и разговор потек более спокойно. Жоржу-Мишелю казалось, будто вернулись старые добрые времена, когда у него не было ни забот, ни тревог, и сейчас, как раньше, распахнется дверь, и мэтр Бове напомнит, что пора спать.
Дверь открылась, и постаревший воспитатель с укором сообщил кузенам, что уже поздно. Жорж-Мишель в потрясении открыл рот. Генрих рассмеялся.
— Знаешь, лучше выслушивать упреки Бове, чем Колиньи. Скоро сам увидишь, — шепнул на ухо другу и родственнику принц Беарнский. — А вообще-то, у меня в спальне есть веревочная лестница.
На следующий день посол их величеств убедился, что разговаривать с адмиралом действительно сложно. Если бы мадам Екатерина не предусмотрела заранее требования вождя протестантов, Жорж-Мишель мог бы оказаться в трудном положении. Адмирал был так высокомерен и желал получить так много прав для своих единоверцев, что можно было подумать, будто не король Франции оказывает честь бедному родственнику, выдавая за него сестру, а королева Жанна снисходит к дому Валуа, разрешая сыну жениться на Маргарите. Жорж-Мишель не понимал, каким образом Анри может терпеть столь несговорчивого опекуна. На вопрос кузена Наваррский только вздохнул.
— Иногда сбегаю в горы, — признался он. — Там свобода, там жизнь, там веселье…
— Ничего себе, свобода и веселье, — пробормотал граф де Лош, с сомнением глядя на Пиренеи. По мнению шевалье, с тем же успехом свободу и веселье можно было искать в пустыне.
— Хочешь покажу? — оживился принц Беарнский и его глаза загорелись. — Там такая охота, а уж девушки!..
— Девушки в горах?! — не поверил шевалье. — Что им там делать?
— В горах есть пастухи, а у них сестры, дочери, внучки, племянницы… и все такие красавицы…
— Дочери и внучки пастухов?! — Граф де Лош расхохотался. — Анри, ты же принц и будущий король…
— Смейся-смейся, — улыбнулся Наваррский, — только таких девушек ты при дворе не найдешь! У горянок все по настоящему… Уж если губки алые, так они на самом деле алые, а не потому, что помада хорошая. И уж если любят, то взаправду — не из-за того, что им приказали.
— И все же тебе придется вернуться к красавицам двора. Не говоря уж о том, что тебя ждет Маргарита, — добродушно возразил Жорж-Мишель.
Генрих поморщился.
— Брось, Анри, — граф де Лош дружески ткнул кузена в плечо. — Это самый выгодный брак, который только можно представить. За Марго дают хорошее приданное и большие права для твоих единоверцев. Знаешь, свадьба лучше войны.
— Я понимаю, — кивнул юноша. — Колиньи мне уже сотни проповедей прочел, что принц должен приносить себя в жертву. И вообще, Марго лучше, чем Елизавета, представляешь, сколько той лет?!
— Тридцать восемь, — без запинки сообщил Жорж-Мишель. — А что, тебя и Елизаветой стращали?
— Если бы только стращали! Колиньи спал и видел, как бы устроить этот брак. Хорошо хоть матушка решила, что Елизавета слишком вольно обращается с мужчинами.
Жорж-Мишель вторично чуть было не рухнул от хохота.
— Представляю, что тетушка скажет о Маргарите.
— А что тут представлять? — улыбнулся и Наваррский. — Все то же и сказала. Только Колиньи заявил, что союз с Валуа слишком выгоден, чтобы от него отказываться. Кстати, с кем сейчас спит Марго?
— Проще было бы спросить, с кем она не спала, — возразил граф.
— С тобой тоже?
— Ну, я же не совсем бессовестный! — возмутился Жорж-Мишель. — Сейчас она влюблена в Гиза. Но, думаю, к твоему приезду Генрих окажется в прошлом.
— Удрать бы куда-нибудь подвиги совершать, — с тоской протянул Беарнец. — С маврами воевать… или с алжирскими пиратами…
— Что ты сказал, Анри? Повтори, — замирающим голосом проговорил Жорж-Мишель. — С маврами?
Наваррский отмахнулся:
— Да ладно, Жорж, я же знаю, что нельзя. Но помечтать то можно? То матушка, то опекун… не хватало еще чтобы ты проповеди о долге принца читал.
— Да ты… — его сиятельство не находил слов, — ты даже не знаешь, как мне помог! Как узнать, не проезжал ли один человек через Наварру? Я кое-кого ищу, а он, как и ты, вздумал геройствовать.
— Это опять — к Колиньи, — с сожалением сообщил Генрих де Бурбон. — Если, конечно, тебе очень надо. Я провожу, только дальше ты сам, ладно? А то если я сегодня вторично его увижу, мне целый месяц не захочется спускаться с гор, а там сейчас холодно… очень…
— Ничего, — бодро утешил кузена шевалье Жорж-Мишель, — как только женишься, сразу станешь совершеннолетним.
И все-таки, какую бы уверенность не питал граф де Лош, при виде адмирала она поколебалась. Заслышав вопрос молодого человека об Александре де Бретей, несгибаемый протестант нахмурился и тоном, обычным в беседе наставника с нерадивыми учениками, поинтересовался, к чему его сиятельству и родному племяннику самой добродетельной из королев понадобился юноша с такой дурной репутацией.
