Дама в черной перчатке остановилась и взглянула на капитана. Он был весь багровый и как бы окаменел.
– Скажите мне, – спросила она, – вполне ли вы уверены, что ваша жена не была задушена?
Капитан ничего не ответил: он упал в обморок. В эту минуту дверь отворилась, и вошел майор.
– Ах! – сказал он. – Вы жестоки, вы неумолимы, как сама судьба.
– Это правда, – согласилась молодая женщина, улыбаясь злой улыбкой, – я так же жестока, как и этот человек.
Она протянула руку к сонетке и позвонила. Кто-то вошел. Это был Жермен, бывший камердинер капитана.
– Мне кажется, – сказала она ему, – что настал час, когда ты можешь снова появиться. Унеси капитана. Я иду за вами.
Когда Гектор Лемблен открыл глаза, он увидел, что лежит совершенно одетый на постели: сначала ему показалось, что в комнате кроме него никого нет, но человек неподвижно сидевший в углу спальни, у камина, приблизился к нему, заслышав легкий шум, когда капитан повернулся. Это был Жермен – Жермен, лукавый слуга и вор, которого Дама в черной перчатке заставила капитана снова принять на службу.
При виде этого человека в голове у капитана, которого все пережитые потрясения начали сводить с ума, все перепуталось.
В его памяти образовался пробел в целый месяц. Он забыл Даму в черной перчатке, графа Арлева, исчезновение шкатулки и все события, случившиеся со времени его возвращения в замок.
Ему показалось, что он живет в то время, когда он считал своего камердинера преданным соучастником и слугой.
– Жермен, – произнес он, заметив слугу, – который час?
– Полдень, сударь.
– Уже так поздно?
– Господин капитан спит с девяти часов.
– Как? – удивился капитан. – Я заснул одетый.
Это замечание, которое он сделал самому себе, явилось как бы лучом света для него. Туман, застилавший его рассудок, прояснился, и он сразу вспомнил все: исчезновение шкатулки, драму, разыгравшуюся в комнате, где умерла Марта де Шатенэ, странное желание Дамы в черной перчатке, которая захотела поселиться в комнате его покойной жены, и ее рассказ сегодня утром.
Он вспомнил страшное видение, о котором рассказала Дама в черной перчатке, когда, как она утверждала, ей явилась Марта и показала на шее знаки от пальцев… Холодный пот выступил на лбу у капитана, и он еще раз спросил себя, уж не известна ли этой женщине его ужасная тайна. Появление Жермена окончательно испугало его. Он взглянул на него с гневом, смешанным с ужасом.
– Что тебе здесь нужно, негодяй? – спросил он.
– Я камердинер господина капитана, – ответил на это совершенно хладнокровно Жермен.
– Я прогнал тебя…
– Простите! Память изменяет господину капитану.
– Изменяет?
– Не господин капитан прогнал меня, а я ушел по своей доброй воле.
– Укравши миллион.
– О, это совершенно побочное обстоятельство! – нахально заметил Жермен.
– Негодяй!
– Господин капитан поскупился: он обещал мне сто пятьдесят ливров пожизненного дохода, как верному и простоватому слуге, тогда как ему прекрасно было известно, что мое молчание стоило гораздо дороже. Господин капитан был недостаточно предусмотрителен, и потому я сам позаботился о себе.
Жермен улыбался добродушной улыбкой честного человека.
– Подлец! – прошептал капитан, дрожа под насмешливым взглядом лакея. Но Жермен нимало не обиделся этим эпитетом. Наоборот, он даже продолжал улыбаться и очень фамильярно уселся в кресло в двух шагах от постели.
– Послушайте, капитан, – начал он вполголоса, – теперь нас только двое, и никто нас не слышит… я только что оглядел коридор… так потолкуем серьезно.
– Что тебе нужно? – спросил капитан с жестом отвращения.
– Ах, Господи! – продолжал Жермен, вдруг становясь серьезным и внезапно изменив тон. – Вы напускаете на себя важность, которая, согласитесь, немного неуместна… когда мы одни.
– Нахал!
– Вы все еще думаете, что находитесь на военной службе, что вы прежний капитан Лемблен – человек безупречно честный и храбрый, прежний капитан Лемблен, которого ставили образцом справедливости и так далее, и так далее. Жермен расхохотался, в то время как мертвенная бледность покрыла лицо капитана.
– Но вы отлично знаете, – насмешливо продолжал лакей, – что люди иногда портятся, да и вы также сильно изменились.
– Молчи!
– Ах, черт возьми! Если вы не хотите, чтобы я напоминал вам о ваших грешках и что между нами не всегда существовали отношения господина и слуги, то будьте со мной вежливы.
Жермен сделал ударение на последнем слове.
– Чего тебе еще от меня нужно? – пробормотал капитан, раздражение которого сменилось чувством стыда.
Лицо слуги снова приняло добродушное выражение.
– Честное слово, дорогой барин, – сказал он, – я вовсе не хочу казаться лучше, чем я есть, но я замечаю, что вы составили себе обо мне прескверное мнение.
Принужденная улыбка скривила губы капитана.
– Нет, – продолжал Жермен, – я вовсе не хочу выставлять себя перед вами добродетельным человеком, при том же я добрый малый и привязан к вам больше, чем вы думаете…
Эти слова были сказаны даже с некоторым волнением, которое глубоко тронуло капитана. В том унижении и полном одиночестве, в которых находился капитан вследствие, угрызений совести, в том презрении к себе, которое не давало покоя этому несчастному, ему показалось, что сочувствие лакея явилось как бы утешением в его страданиях.
Он молча смотрел на Жермена.
– Право, – продолжал лакей, – нельзя прожить с человеком несколько лет без того, чтобы не полюбить его хоть немного, к тому же, видите ли, преступление связывает людей так же прочно, как и все остальное…
– Молчи! Молчи! – воскликнул капитан. – Ради всего святого, замолчи!
– Ну, ладно! – согласился Жермен. – Не будем больше говорить об этом. Что сделано, то сделано: что было, то прошло, и баста. Теперь, мой дорогой господин, позвольте мне сказать вам только одно: быть может, я поступил легкомысленно, украв шкатулку, но вы знаете, что случай родит вора… простите меня…
Дойдя вследствие угрызений совести и страданий до такого состояния нравственного озверения, в каком находился капитан, человек бывает иногда способен задавать самые наивные вопросы.
– Разве ты раскаялся, – спросил он, – и хочешь вернуть мне шкатулку?
– Как бы не так! – вскричал Жермен, который не мог удержаться от громкого взрыва смеха. – Вы неподражаемы, мой добрый барин. Правду говорят, что крайности сходятся, умные люди говорят глупости, старцы впадают в детство, и грех ведет к добродетели. Вы становитесь наивны, точно красная девушка, которая только что появилась на свет.
