– Но здесь не применимы те мерки, с которыми вы подходили бы к Англии. Эти люди – животные. – На лице Клея появилось недоверчивое выражение, и сэр Джордж продолжил: – Я расскажу вам еще одну подлинную историю, и тогда уж судите сами. Два года назад молодой англичанин – лорд Крейг – получил в наследство поместье неподалеку отсюда. Приехав осмотреть свои владения, он с отвращением обнаружил, что большинство крестьян живет в однокомнатных хибарках без печных труб и какой бы то ни было санитарии. Он потратил уйму денег на то, чтобы возвести образцовую деревню, и, после того как его арендаторы переселились в новые коттеджи, приказал снести старые жилища.
– И что же случилось потом? – спросил Клей.
– Не далее чем через месяц его ожидала делегация, просившая, чтобы он распорядился заделать трубы. Они жаловались, что через них уходит тепло. Когда лорд Крейг наведался в коттеджи в связи с этой просьбой, он, к ужасу своему, обнаружил, что его арендаторы вернулись ко всем своим старым привычкам. Что они делят жилье со скотом и птицей и пользуются ведром в углу комнаты, предпочитая его туалетам в дальнем конце сада.
– И как он на это отреагировал? – спросил Клей.
Сэр Джордж тонко улыбнулся:
– Он продал поместье мне и вернулся в Англию погрустневшим, но набравшимся мудрости человеком.
–Но на такие вещи требуется время, – сказал Клей.
Сэр Джордж покачал головой:
– Я вижу, только опыт научит вас. Вы сами во всем убедитесь – не пробыв здесь и трех месяцев.
– Я даже не уверен, что останусь на столь долгий срок.
Сэр Джордж удивленно вскинул брови:
– Так вы не собираетесь обосноваться здесь?
Клей покачал головой:
– Для меня это всего лишь сентиментальное путешествие, в котором я не смог себе отказать.
– В таком случае, надеюсь, вы будете иметь в виду мое предложение относительно вашего поместья. Думаю, вы найдете его более чем справедливым.
Прежде чем Клей успел ответить, лицо сэра Джорджа скривилось от приступа боли. Он зажал рот ладонью и быстро направился к каменной раковине у стены. Едва он дошел до нее, коричневая рвота обильно хлынула у него изо рта, и он наклонился над каменным краем, судорожно вздрагивая худыми плечами.
Наконец он выпрямился и повернулся, вытирая рот платком.
– Я должен извиниться, полковник. Представляю, как вам это неприятно.
– Вы забываете, что я – врач. – Клей несколько раз поднял и опустил ручку насоса, смывая рвоту, и наполнил один из стаканов водой. – Выпейте вот это и расскажите мне, как часто у вас бывают подобные приступы.
Сэр Джордж ополоснул рот и сплюнул в раковину:
– Полноте, полковник. Я уверен, что вы, как медик, уже поставили свой диагноз. Я же, со своей стороны, выслушал свой приговор от лучших врачей Лондона в прошлом году. Раковая опухоль желудка, и с этим ничего нельзя сделать.
– Я бы догадался об этом по одному только вашему виду, – сказал ему Клей. После некоторых колебаний он продолжил: – Если смогу быть чем-то вам полезен, не раздумывая зовите меня в любое время.
Сэр Джордж покачал головой и безмятежно проговорил:
– У меня есть отличный врач в Голуэе, который наведывается ко мне каждые две недели. Никто не смог бы сделать большего. Однако вы очень меня обяжете, если не станете затрагивать данную тему с моей племянницей. Я не вижу никакой причины тревожить ее без надобности. – Он улыбнулся. – А теперь, я думаю, пора бы нам присоединиться к остальным. А то мои гости удивятся, куда это я запропастился.
Пока они шли через оранжерею в коридор, Клей размышлял о происшедшем, нахмурив брови. Он пришел сюда, готовясь презирать этого человека, а закончил тем, что пожалел его.
«Жизнь порой бывает чрезвычайно запутанной», – подумал он, когда лакей открыл дверь и они прошли в длинную узкую комнату, заполненную людьми.
Вокруг стали оборачиваться, по залу пробежал взволнованный шепоток, и он с некоторым удивлением заметил, что чуть поодаль от остальных, у стены, стоит Берк, облаченный в строгий вечерний костюм. Сэр Джордж повел Клея через толпу, время от времени останавливаясь, чтобы представить его. В конце концов он, извинившись, отошел, оставив Клея среди восторженных, пышно разодетых гусарских офицеров из голуэйского гарнизона.
Кто-то сунул ему в руку бокал с шампанским, а молодой капитан по имени Вейл сказал:
– Я вижу, вы были ранены, полковник, а ведь нам твердили, что обе стороны обращались с врачами как с гражданскими лицами.
– По всей видимости, кто-то забыл сообщить об этом янки, – пояснил Клей, вызвав всеобщий смех. Когда смех стих, он продолжил: – В ходе войны положение несколько изменилось. Обстоятельства вынудили меня стать командиром соединения. И по совместительству выполнять обязанности врача, когда в том возникала необходимость, что случалось весьма часто, – невесело добавил он.
Снова раздался смех и кто-то сказал:
– У всех нас складывалось впечатление, что Юг выиграет войну, полковник. Чем вы объясняете его поражение?
Клей пожал плечами:
– Конфедерация была обречена с самого начала. Невозможно двигаться наперекор ходу истории или прогресса, джентльмены. К несчастью, это, как правило, осознаешь задним умом.
– Вы тогда командовали кавалерийским полком, полковник? – осведомился Вейл.
– Полковник Фитцджеральд командовал двумя полками кавалерии в Джорджии и бригадой в Файв-Форкс, однако через десять дней Конфедерация прекратила свое существование и его так и не утвердили в звании бригадного генерала. – Компания расступилась, пропуская Джоанну Гамильтон.
– Вот видите, как я много про вас знаю, полковник. – Она улыбнулась и взяла Клея под руку. – Не пройти ли нам в столовую?
Пока они шли, он заметил их отражения в большом настенном зеркале в позолоченной раме. Джоанна выглядела очаровательно в кринолине из белого шелка, с талией настолько тонкой, что он наверняка мог обхватить ее ладонями. Сам Клей был облачен в традиционное черное одеяние, единственное, что отличало его, – это рубашка со сборками, которую в подобных случаях обычно надевали в Джорджии. Он подумал: никто, не покривив душой, не смог бы назвать его красавцем, но, ей-богу, они были видной парой, и тут глаза Джоанны встретились в зеркале с его глазами. Ее губы чуть дрогнули, веер поднялся, прикрывая лицо, когда они заходили в столовую.
Во время застолья он сидел между Джоанной и ее дядей, наслаждаясь превосходной едой и вслушиваясь в течение непринужденного разговора по обе стороны. Сэр Джордж Гамильтон ел мало, как и следовало ожидать, и, похоже, не принимал особого участия в беседе. Наконец дамы удалились, и по кругу пустили портвейн.
