— Есть, — холодно ответила Бенита. — У вас много скота, который вы отняли у макаланга. Мой уже съеден, а мне нужны волы, чтобы везти фургон. Я прошу тебя дать мне двадцать быков… и, — прибавила она, подумав немного, — еще двух коров с молочными телятами, потому что мой отец болен и ему нужно молоко.
— Дайте ей все, чего она просит, дайте, — сказал Мадуна с таким трагическим жестом, который при иных обстоятельствах заставил бы Бениту рассмеяться. — Дайте ей все это и смотрите, чтобы она осталась довольна, иначе белая госпожа еще потребует от нас наши щиты и ассегаи, ведь она спасла мне жизнь.
Несколько дикарей тотчас отправились за коровами и быками, которых они скоро пригнали.
Пока происходил этот разговор, большое войско матабеле собиралось в болотистой низине справа от стоянки фургона, готовясь к походу. Теперь они проходили отрядами, впереди которых шли мальчишки и несли циновки и котлы для варки пищи. Многие из них также гнали захваченных овец и крупный рогатый скот. К этому времени весть о Бените, белой колдунье, которую они не осмелились убить и которая неведомой силой была перенесена с вершины скалы в фургон пленника, разнеслась между ними. Матабеле знали, что это она вырвала их вождя из рук разъяренных макаланга, а те, кто слышали, как она говорила, удивлялись ее уму и храбрости, с которой она отстаивала свое право. Когда матабеле проходили перед белыми, распевая свои воинственные песни, они потрясали ассегаями, чтобы выразить свое уважение Бените, стоявшей в это время на козлах.
Поистине, проходившие перед ними черные воины представляли величественное зрелище, которое едва ли видела какая-нибудь другая белая женщина.
Наконец все ушли, за исключением Мадуны и отряда человек в двести. Он подошел к фургону и обратился к Роберту Сеймуру:
— Слушай, Белая Лисица, заставившая нас грызть гранит! На этот раз ты от нас ускользнул, но знай, что если мы еще раз встретимся, то ты умрешь. Я подарил тебе жизнь, — прибавил он, — но если ты действительно так храбр, как говорят о себе белые мужчины, то не сойдешь ли ты вниз, чтобы честно помериться со мной силой?
— Не могу, — ответил Сеймур, когда понял смысл вызова, — как я могу равняться с таким могучим воином, как ты? Кроме того, моя жена нуждается в моей помощи во время обратного путешествия домой.
Мадуна с презрением отвернулся от него и обратился к Бените:
— Я ухожу, тебе больше нечего бояться; ты больше не встретишь матабеле на своем пути. Не скажешь ли ты мне еще несколько слов на прощанье, красавица, у которой язык, как масло, и ум, как нож?
— Ты поступил хорошо по отношению ко мне, и я хочу отплатить тебе тем же. Передай своему повелителю слова белой колдуньи из Бамбатсе: пусть он оставит в покое племя макаланга и не поднимает вооруженной руки против белых, иначе его поразит кара, которую пророчил старый Молимо.
— А-а! Теперь я понимаю, — проговорил Мадуна, — как ты перенеслась сюда с вершины скалы. Ты не белая женщина, ты и есть Дух Бамбатсе. Приветствую тебя, древний Дух, и благодарю за предупреждение. Прощай.
Он ушел вслед за войском матабеле во главе своего отряда; они остались совсем одни с тремя зулусскими слугами и стадом быков.
Теперь, сыграв свою роль и одержав победу, Бенита разрыдалась на груди Роберта.
Но она тут же опомнилась и высвободилась из его объятий.
— Какая же я эгоистка! — воскликнула она. — Как я смею быть счастливой, когда мой отец умирает? Идем скорее!
— Куда? — удивился Роберт.
— Куда же, как не на вершину холма, откуда я спустилась сюда? О, пожалуйста, не расспрашивай меня, я обо всем расскажу по пути. Эй, слушай, — крикнула она погонщику-зулусу, который в эту минуту доил корову и собирался наполнить две фляги молоком.
— Не лучше ли крикнуть макаланга, чтобы они пустили нас к себе? — предложил Роберт, пока Бенита собирала фляги с молоком и клала в платок немного вареного мяса.
— Нет, нет, еще подумают, что я и вправду то, за что сейчас выдавала себя, колдунья со скалы Бамбатсе, появление которой предвещает беду. Кроме того, мы все равно не сможем взобраться на верхнюю стену. Следуй за мной, и если ты доверяешь зулусам, возьми с собой двоих с фонарями. Третий может остаться присматривать за быками.
Три минуты спустя Бенита, Сеймур и два зулуса чуть не бегом пробирались берегом Замбези.
— Почему ты так медленно идешь? — говорила она с нетерпением. — О, прости меня, ведь ты хромаешь. Роберт, отчего ты стал хромать, и как ты остался жив — ведь все клялись и божились, что ты, мой герой, умер? Я знаю часть твоей истории…
— Очень просто, Бенита, я и не думал умирать. Когда кафр снял с меня часы, я только лежал без сознания, вот и все. Солнце привело меня в чувство. Потом там очутились какие-то туземцы, они очень хорошо со мной обращались, хотя я не понимал ни слова из того, что они говорили. Они устроили из ветвей носилки и унесли меня в свой крааль, за несколько миль от берега. Я чувствовал страшную боль, потому что у меня было сломано бедро, но наконец мы прибыли на место. Там кафр-костоправ вылечил меня по-своему; кость срослась, но нога стала на дюйм короче, чем другая, хотя это все-таки лучше, чем ничего.
Среди черных я провел добрых два месяца, так как на сотню миль вокруг не было ни одного белого, да если бы и был, я не смог бы с ним встретиться. Потом я целый месяц плелся, хромая, к Наталю, где мне удалось купить лошадь. Конец истории короток. Узнав о слухах, будто меня считают погибшим, я поспешил на ферму твоего отца, Роой-Крантц, и там узнал от тетки Салли, что вы отправились на поиски сокровищ, тех самых, о которых я рассказывал тебе на борту «Занзибара».
Я шел по вашим следам, встретил отосланных вами слуг и узнал у них о подробностях вашего путешествия. Потом, после многих приключений, как говорится в книгах, я попал в лагерь наших лучших друзей матабеле.
Они уже собирались убить меня, когда ты вдруг появилась на вершине скалы, вся залитая утренними солнечными лучами. Я понял, что это была ты, потому что слышал о вашей попытке бежать и о том, как вы ушли от погони. Но все матабеле были уверены, что перед ними Дух Бамбатсе, который пользуется необычайной популярностью в этих местах. Это на время отвлекло их внимание от меня, а затем им пришло в голову использовать меня в качестве горного инженера. Окончание тебе известно, не так ли?
— Да, — тихо отозвалась Бенита.
Они вошли в камыши и были вынуждены прекратить беседу, потому что пришлось идти гуськом. Бенита взглянула наверх и увидела над головой мимозу, росшую в расщелине скалы. С некоторым усилием ей удалось отыскать пучок камышей, который она оставила в виде отметки у входа в пещеру; тут же находился ее фонарь. Ей казалось, что с тех пор, как она отсюда выбралась, прошла неделя.
