Позвонили к заутрене. Настал День всех святых. Франсуа заметил себе, что окончился год его сорокалетия: теперь ему сорок один. Вспомнил он также и о Туссене, покоящемся на Розовом острове. Торжественность этого мгновения заставила его вздрогнуть; он преклонил колена на ледяном камне башни и начал молиться вслух:
— Франсуа, пусть все святые, чей праздник мы чтим сегодня, придут к тебе на помощь! Я уверен, что в этот миг ты думаешь об осаде Бурдейля и думаешь, что самый твой грозный враг — это тот, кто ждет тебя наверху с камнями, стрелами и кипящим маслом. Но это не так, Франсуа. Вспомни собственное лицо, искаженное страхом, — он тоже был там, твой враг, в тебе самом! Твой настоящий враг — это ты сам, но клянусь тебе, что, если смогу, я всегда буду рядом, чтобы защитить тебя от него…
И Франсуа молился всю ночь, вспоминая свое собственное бдение над оружием, беспрестанно повторяя:
— Найди, Франсуа! Найди ради меня!
Утром, окоченев от холода, он покинул дозорную площадку, облачился в доспехи, потому что именно в таком виде хотел присутствовать на церемонии, и спустился в часовню. Франсуа де Флёрен стоял на коленях и живо вскочил при его приближении. Его лицо светилось от радости — верный знак того, что он нашел ответ. Франсуа повторил юноше свой вопрос:
— Так как же сможешь ты одолеть своего самого опасного врага?
И Франсуа де Флёрен ответил пылко:
— Храня вам верность!
Франсуа был готов ко всему, кроме этого. Он взглянул на молодого человека.
— А ты не подумал, что самый опасный твой враг — это ты сам?
— Это уже неважно! Вы ведь сможете меня защитить и от меня самого…
Обезоруженный, Франсуа не знал, что и ответить, но тут вошел священник, и церемония началась.
Она была короткой. После мессы и клятвы Франсуа де Вивре дал Франсуа де Флёрену традиционную оплеуху и повесил ему на грудь щит с его гербом. Ему бы хотелось устроить по этому случаю большой праздник, но из уважения к Ариетте он ограничился просто угощением.
***
Франсуа де Флёрен провел зиму в Вивре.
В Париже тем временем готовились важные события. После своих блестящих побед Карл V решил нанести удар по своему последнему недругу — герцогу Бретонскому. Жан IV действительно вел себя как открытый противник короля. Его резиденция находилась отнюдь не в Нанте, а в Лондоне; он участвовал в набеге Ланкастера; все свои бретонские владения он отдавал англичанам и даже заключил договор с покойным королем Эдуардом III. Такое поведение вызвало к нему ненависть всех его подданных, и король Франции решил этим воспользоваться.
9 декабря 1378 года он вызвал «так называемого герцога Бретонского», дабы тот предстал перед судом парламента. Три раза судебный пристав выкликал имя Жана IV — ответа не последовало. Тогда Карл, ввиду отсутствия ответчика, вынес свой приговор.
Все ожидали, что король Франции передаст герцогство Бретонское Жанне де Пентьевр. Случись такое — этому не воспротивился бы никто даже среди бывших приверженцев Монфора. Но король вдруг принял совсем другое решение: герцогство Бретонское переставало существовать и присоединялось к французской короне!
Карл V, мудрый король, только что совершил первую ошибку своего царствования. Действуя, таким образом, он, конечно, исходил из своего интуитивного представления о естественных границах Франции, но он недооценил национальное чувство бретонцев. Как только новость распространилась по Бретани, она повсеместно вызвала бурное возмущение. В Роане сорок бретонских баронов основали «Конфедерацию в защиту независимости». Символическое председательство в ней было отдано Жану де Бомануару, вождю Тридцати, борцу за торжество Франции над Англией.
Нежданно-негаданно ненавидимый всеми Жан IV приобрел популярность. Видя явную угрозу самому своему существованию — вся Бретань, забыв о былых разногласиях, сплотилась вокруг него. 3 апреля 1379 года Жан IV покинул Англию и высадился в Сен-Мало, где был с триумфом встречен. Завидев его корабль, жители города бросались в море и сопровождали его к берегу вплавь. На набережной его ожидала Жанна де Пентьевр, стоя на коленях в знак почтения. Насильственному присоединению к Франции она предпочла союз со своим смертельным врагом.
Карл V заупрямился. Он поручил двум своим главным полководцам укротить бунт. Разумеется, речь шла о коннетабле и об Оливье де Клиссоне. По иронии судьбы оба они были бретонцы. Дю Геклен и Клиссон умоляли короля отказаться от этой затеи. Карл не послушал их и остался неумолим: коннетаблю надлежит осадить Ренн, а Оливье де Клиссону — Нант.
Так и вышло, что в начале мая 1379 года Франсуа получил послание от дю Геклена, призывавшего его присоединиться к нему под стенами Ренна. Франсуа это привело в отчаяние. Конечно, он подчинится. Он сделал свой выбор раз и навсегда: при любых обстоятельствах повиноваться королю. Но он сделает это с болью в душе, поскольку, чтобы выполнить долг, ему придется поднять оружие против Бретани — и, что еще горше, против своей крестной матери…
Сир де Вивре пустился в путь 10 мая в сопровождении Франсуа де Флёрена, направляясь в Ренн кратчайшим путем. Франсуа де Флёрен в первый раз ехал на бой как рыцарь и, не будучи бретонцем, не имел повода испытывать досаду; но он все же печалился, видя, как печален Франсуа.
После того как они довольно долго ехали в молчании, Франсуа повернулся к своему спутнику. Как бы он хотел отправиться с ним на другую войну! Но, что бы там ни было, они ехали сражаться, и настало время дать юноше последние наставления.
— Франсуа, теперь мы с тобой ровня. Пока ты был моим оруженосцем, ты обязан был защищать меня и помогать мне. Теперь ты должен заботиться только о себе самом. Если я буду ранен, ты не обязан спешить мне на выручку. Если я упаду, ты не обязан меня поднимать. В бою рыцарь думает только о самом себе, иначе он пропал.
Зная природное великодушие юноши, он заставил его принести клятву. Франсуа де Флёрен поклялся уважать это правило.
Прибыв на место, они обнаружили мрачнейшее войско. Осада начиналась в тягостной обстановке. Большая часть солдат была родом из Бретани, и их малое усердие просто бросалось в глаза. Через несколько дней Франсуа пришел к уверенности, что никаких боевых действий предпринято не будет. Дю Геклен, конечно, привел свое войско под стены Ренна, повинуясь королю, но он не отдаст приказа идти на штурм — по той простой причине, что этот приказ не будет выполнен.
В конце июня к ним со своими людьми присоединился граф де Танкарвиль. Среди простых солдат находился и Луи де Вивре. Он сразу же отправился поприветствовать своего отца и обнаружил того в палатке беседующим с Франсуа де Флёреном. Луи низко поклонился обоим, успев бросить на юношу острый взгляд.
