Рауль ждал этих слов; однако радость его была так велика, будто они были для него неожиданностью. Потом, после первых восторгов, он надел на безымянный палец девушки золотое кольцо, которое снял со своего правого мизинца, и сказал:
— С этой минуты, Жанна, перед Богом и вашей матерью, вы моя невеста!..
В ту минуту, когда происходила вышеописанная сцена, всадник, скакавший галопом по дороге из Парижа в Сен-Жермен, остановил перед Маленьким Замком свою лошадь, обливавшуюся потом и покрытую пеной. Всадник проворно соскочил с седла, привязал лошадь к железному кольцу, вбитому в стену, и два раза ударил молотком в дверь.
Сказав Жанне: «Перед Богом и вашей матерью, вы моя невеста!» Рауль в первый раз коснулся губами лба молодой девушки. Она вздрогнула при стуке молотка и побежала отворить. Это приехал Жак.
— Жив он? — спросил слуга с глубоким беспокойством.
— Да, — весело отвечала Жанна, — жив и, слава Богу, спасен!
Жак охотно расцеловал бы ту, которая сообщила ему доброе известие, но не посмел; притом он торопился к своему хозяину. Кавалер протянул ему руку. Жак покрыл ее слезами радости и прошептал:
— Я знал, что найду вас в живых…
«Клянусь честью, — подумал Рауль, — вот слуга, каких мало!.. Он был бы моим наследником и все же радуется, что не будет присутствовать на моих похоронах! Этак, пожалуй, поневоле поверишь в людскую добродетель».
— Да, мой милый, — сказал он вслух. — Ты меня нашел в живых.
— И благодарю за это Бога! — вскричал слуга.
— Конечно, но также поблагодари и ее! — продолжал Рауль, указывая на Жанну.
Жак взял руку девушки и осыпал ее поцелуями. Кавалер продолжал, улыбаясь:
— Я очень доволен тобою, мой добрый Жак; однако через несколько дней ты уже не будешь служить мне…
Лакей изменился в лице.
— Вы мне отказываете? — спросил он печальным тоном.
— Нет, но я даю тебе другого господина…
— Другого господина? — повторил Жак в изумлении.
— Да, которому ты должен будешь повиноваться точно так же, как и я сам…
Слуга делал неимоверные усилия, чтобы понять значение слов кавалера, но решительно не понимал ничего.
— Я говорю о мадемуазель Жанне, — продолжал Рауль, — которая скоро будет моей женой и которой мы будем повиноваться оба.
— Ах! — вскричал Жак, улыбаясь в свою очередь. — Если так, то это прекрасно! Да здравствует мадам де ла Транблэ!
С тем деликатным тактом, которым щедро одарены почти все женщины, Жанна поняла, что Рауль должен желать поговорить со своим слугою, и потихоньку вышла из комнаты, оставив их наедине.
— Ну! — с живостью спросил Рауль, как только дверь затворилась за Жанной, — ты исполнил мои поручения?
— Исполнил.
— С успехом?
— Надеюсь.
— Добился ты результата, которого я ожидал от твоей поездки?..
— Я привез ответы от регента и от маркиза де Тианжа.
— Подай скорее…
Жак вынул из своего кожаного пояса два письма средней величины и подал их барину. Рауль взял и распечатал одно за другим. В первом заключались только следующие латинские слова:
«Legi. — Bene.»
Эта лаконическая записка была подписана буквами Ф. и О.
Латинские слова значили: Читал. — Хорошо.
Буквы Ф. и О. были начальными буквами имени регента: Филипп Орлеанский.
— Что сказал тебе регент? — спросил Рауль.
— Он много расспрашивал меня о вас и очень сожалел о случившемся с вами несчастье.
— Ты добрался до него без труда?
— Да. По вашим указаниям, я обратился к камердинеру Максиму, и все двери Пале-Рояля отворились перед перстнем, который вы мне дали.
Рауль распечатал второе письмо; оно было подробнее первого.
«Любезный кавалер! — писал маркиз де Тианж, — я получил дьявольские бумаги, которые вы послали мне, и очень рад их содержанию; только жалуюсь на посланного, которого вы выбрали. Это негодяй самой непроницаемой скромности: невозможно было выпытать у него ни одного слова. Я предполагал, что какая-нибудь важная причина помешала вам самому приехать ко мне, и, любопытствуя узнать эту причину, я употребил все силы, чтобы допытаться от вашего таинственного комиссионера, в чем дело… Но, кажется, было бы легче заставить разговориться статую! Однако в каком бы месте вы ни находились, я все-таки желаю, чтобы фортуна вам улыбалась.
Вы очень меня обяжете, если пришлете мне сто тысяч экю, в которых я очень нуждаюсь. Вполне полагаюсь на вас. Зато, любезный кавалер, прошу вас считать меня в числе самых преданных ваших друзей.
Маркиз де Т…»
Рауль разорвал оба эти письма на бесчисленное множество крошечных кусочков, которые разбросал вокруг своей кровати.
— Жак, — сказал он потом, — ступай к мадемуазель Жанне и попроси у нее для меня перо, чернил и бумагу.
Слуга тотчас повиновался и через минуту принес все требуемое.
— Пиши под мою диктовку, — продолжал кавалер.
Жак с замешательством почесал себе ухо.
— Я пишу почти так же, как написала бы муха, которая, упав в чернильницу, вздумала бы прогуляться по бумаге…
— Не страшно, — отвечал Рауль, — только бы можно было разобрать; этого достаточно. Притом то, что я тебе продиктую, очень коротко.
Жак поспешил повиноваться своему барину.
— Ты готов? — спросил Рауль.
— Готов, — отвечал слуга.
Рауль продиктовал следующее:
«Перешлите как можно скорее, в отель улицы Св. Доминика сто тысяч экю, золотом. Шкатулка, в которую вы положите золото, должна быть послана в Париж за печатью Пале-Рояля».
— Это все, — сказал Рауль.
— Подписи не будет? — спросил Жак.
— Нет, не нужно… Регент возвратил тебе перстень, который ты передал ему?
— Возвратил, вот он.
— Возьми в черепаховой шкатулке палочку сургуча и зажги свечу.
— Готово…
— Теперь приложи печать этим перстнем, внизу письма вместо подписи, сложи письмо и напиши адрес так:
«Господину Жоржу Вильсону, управителю. В Замок Бом, через Сен-Жермен».
Рауль рассмотрел надпись, велел запечатать письмо гладкой печатью и потом спросил:
— Каким образом ты приехал из Парижа?
— Верхом.
— Где твоя лошадь?
— Привязана у двери…
— Садись на нее и скачи галопом в Сен-Жермен; там отдай на почту это письмо.
— А потом?
— Потом возвращайся сюда, ты будешь мне нужен.
Слуга вышел, и Жанна, подстерегавшая конец разговора, тотчас же вошла в комнату.
— Мое возлюбленное дитя, — сказал ей Рауль, — поговорим о будущем… Позвольте мне рассказать вам о своих планах.
— Вы знаете, — отвечала Жанна, — что ваша воля будет моей волей, а ваши желания моими…
— Нет, — возразил кавалер. — Напротив, я хочу советоваться с вами обо всем и желаю, чтобы ваши ответы на мои вопросы всегда были истинным выражением ваших мыслей…
