Новобрачных на выходе из экипажа осыпали просом, целым водопадом проса.
А в разукрашенном зале пылал камин, длинные столы ломились от яств, и румяная от волнения и кухонного чада Филиппа несла огромный свадебный пирог с пылу с жару.
Резко запела двойная флейта, застрекотал ручной тамбурин с кручеными нитями, забухал барабан, повела свою мелодию виола. Пир начался!
Жанна с баронессой, выпив по бокалу вина за здоровье молодых, предпочли удалиться в малую гостиную, чтобы там посидеть спокойно.
Баронесса заметила Жанне:
— Какой милый молодой человек сидит около жениха! Кто это? Так и хочется взять его под крыло…
— Это приятель капитана, проездом, — отмахнулась Жанна, твердо решив в душе подлить баронессе крысиного яду, если она еще хоть раз посмотрит в сторону Жерара.
— У вас такой красивый экипаж, — вслух сказала она. — Я даже удивилась, где вы здесь смогли такой найти.
— А! — небрежно воскликнула довольная баронесса. — Пустяки!
Жанне как-то сразу припомнилось, что еще пару дней назад баронесса и не помышляла о покупке экипажей и лишь сетовала с утра до вечера на тяжелую жизнь и стесненность в средствах. Не к добру это…
Вообще-то сегодня Жанна и не думала скучать в малой гостиной, когда все пируют до упаду в зале. Но после слов баронессы она решила ни под каким соусом не подпускать госпожу де Шатонуар к Жерару.
* * *
В большом зале между тем веселились от души.
Танцы начали с чинной паваны, приличествующей свадебному пиру, которая совершенно незаметно перешла почему-то в конский бранль. Хотя ни один знаток танца не поверил бы, что такое возможно.
Может быть, виной всему послужили осенняя темнота, холод, вино и хлещущая через край радость…
А потом госпожа Фатима пошепталась с Масруром, а Масрур пошептался с музыкантами.
— Хорошо, я покажу вам настоящие танцы альмей! — пообещала госпожа Фатима, ушла и вернулась уже в звенящем подвесками наряде.
Снисходя к невежеству неверных, она не стала пугать общество своим голым животом. Опять же, понимая, что грубые уши не оценят тонкостей изысканных мелодий, сочтя их заунывным воем, госпожа Фатима выбрала самую простую, незатейливую мелодию, в которой упор был сделан на ритм, на четкие удары барабана. Под которые госпожа Фатима лихо закружила перед камином. Зрелище все равно было незабываемым.
— А ты так можешь? — спросил пират у Жаккетты.
— Конечно!
— Покажи!
Жаккетта тоже быстро переоделась в восточный наряд — как и госпожа Фатима.
Встала напротив альмеи, и, к восторгу зрителей, они начали плести узоры танца под затейливую мелодию, выводимую Масруром, то сходясь почти вплотную, то расходясь в разные концы зала.
В это время на двор Аквитанского отеля въехал экипаж. Из которого выбрался виконт в сопровождении людей, несущих объемные сундуки.
— Проводите меня к хозяйке дома, — надменно велел он выбежавшей Аньес. — Я привез важные вести и подарки для новобрачных.
Аньес, робея перед странным гостем, повела его в малую гостиную. Путь туда лежал мимо большого зала. Виконт лишь на мгновение остановился в проходе, разглядывая, как отчаянно танцует, звеня подвесками, разошедшаяся Жаккетта. А потом шепнул что-то своим людям и неторопливо продолжил путь, не обращая внимания на кряхтенье позади. Подарки были весьма тяжелыми.
— Какими судьбами, виконт? — ахнула баронесса, когда Аньес доложила о незваном госте и Волчье Солнышко вошел в гостиную.
— Не мог не попрощаться с вами перед отъездом, милые дамы, — галантно сказал он. — Возможно, вы еще не знаете, но герцогиня во Францию выехала сегодня.
— Как сегодня? — ахнула Жанна. — Ведь собирались через два дня.
— Увы. Пришло известие, что дата отъезда герцогини стала известна австрийцам, которые, конечно же, сделают все, что в их силах, чтобы не дать заключить этот брак. Поэтому решено было выезжать прямо сегодня, не тратя ни минуты лишней на сборы. Герцогиня Анна надеется, что ее придворные дамы, которых не успели вовремя предупредить, догонят ее уже в замке, который назначат местом королевского бракосочетания.
— Как, как это могло просочиться к австрийцам? — пылая праведным гневом, воскликнула баронесса де Шатонуар. — Боже, какое несчастье!
Жанна промолчала, вспомнив новенький экипаж баронессы, словно свалившийся с неба.
— Сделанного не воротишь, — бодро сказал виконт. — Сейчас герцогиня покинула Бретань или выехала бы двумя днями позже — какая, в сущности, разница. У Франции все равно хватило бы сил отстоять свои завоевания. А герцогиня, я думаю, не хотела портить ваш, дорогая Жанна, праздник. Поэтому и не стала вас огорчать. Лишь я на правах старого друга решил принести это известие — вместе с подарками новобрачным, меня ведь так тронула история бедной девушки, которую вы рассказали.
— Виконт, вы просто обязаны вместе с нами выпить за здоровье новобрачных! — пылко предложила баронесса. — Тем более, — усмехнулась пикантно она, — оно им вот-вот понадобится. Скоро их поведут на брачное ложе, так пожелаем же им успеха!
— Охотно, — сдержанно согласился виконт. — Наливайте.
В большом зале к этому и правда дело шло. Госпожа Фатима, немного уставшая, решила уступить дорогу молодости и, остановившись, хитро сказала:
— Правильно танцуешь, правильно! Почти как альмея. Продолжай, мой цвэточек! А я пойду, провэрю свадебное ложе… Во всем нужен порядок!
Она накинула на себя белое покрывало, чтобы разгоряченное тело не прохватили сквозняки, гуляющие по коридорам. И, мелодично звеня подвесками на каждом шагу, удалилась.
Виконт в гостиной с удовольствием сидел с дамами, развлекая их последними дворцовыми сплетнями. Был он так мил и обворожителен, что баронесса де Шатонуар убедилась — все, что рассказывали о виконте, гнусный навет. Не может такой воспитанный молодой человек быть безумным. Не может.
А Жанна никак не могла решить, что же делать. Умом она понимала, что надо бы крикнуть стражу и связать виконта, пока есть возможность. Потому что ничего хорошего его визит не сулит.
Но как это сделать? Вот он сидит за столом, само очарование, и помимо воли голос его обволакивает и убаюкивает.
— Знали бы вы, милые дамы, как я тогда мучился от скуки в этом хваленом Риме, — вспоминал виконт. — На святейшего отца, хоть он и наместник Бога на земле, сил уже смотреть не было. Какие-то ордонансы, буллы и протоколы, сплошная канцелярия, латынь, пыль и тоска. Я начал подозревать, что меня очень скоро так же начнут грызть, как старую бумагу, книжные червячки.
