«Какое мне дело до князей, – подумал Радим ожесточенно. – Нас, лесовиков, это все не касается». В дружину-то его все равно не возьмут…
– А тот кусок кожи, на котором монах руны чертил, Сивард куда дел, не знаешь? – спросила Ольга, палочкой рисуя рядом с ромейской руной другую.
– Почем я знаю? Сожгли, наверно, а пепел в реку выкинули.
– Жаль. Я бы глянула, что он там начертал. Ромейские знаки не только для ворожбы. Ими можно записывать разные истории, передавать послания…
– Как это?
– Как бы объяснить-то… Вот ты видишь след – значит тут кто-то побывал. Вот тебе и послание.
– Следы-то все разные, а руны – одинаковые, – возразил юный охотник. – Не понимаю.
– Ну и ладно, – отмахнулась Ольга. – Пошли в пенек ножички покидаем?
Но тут на берег пришла холопка Ольги – чудинка Дайна:
– Госпожа, ужин поспел!
Глава 2. Странный след у ручья
Последние лучи солнца скрылись за лесом. Сразу похолодало, воздух зазвенел от комаров. Все, кроме дозорных, укладывались спать, а Ольга засиделась возле костра. Она смотрела на огонь и думала, что удивительное путешествие в Киев заканчивается и впереди – обычая жизнь… Когда еще доведется попутешествовать? Разве что когда замуж отдавать будут. А потом – сиди в терему, никуда ни ногой!
Ольга упрямо нахмурилась. Женская доля ее не пугала, но и не радовала. Мужние жены до самой старости заняты только домом да воспитанием детей. Понятно, у знатных и дом побольше, и дела тоже, но всю жизнь – одно и то же. Вот и матушка Ольги так и живет. Всё хозяйство на ней. И Ольгу тому же учит. Тут уж ничего не поделаешь – надо.
Но хуже всего – рукоделие. Например, прясть.
Прясть! Ольга поморщилась. Ничего более скучного она и представить себе не могла. А первый спряденный ею колючий моток все равно пришлось пустить по воде – отдать в дар Мокоши, всеобщей матери.
– Мокошь так же сидит в своем облачном терему в небесном Ирии и прядет нити наших жизней, – объяснила матушка. – А потом из них ткет многоцветный ковер Судьбы. Поэтому прядение – ремесло священное. Когда научишься прясть, займешься ткачеством во славу богини…
Но Ольга ни прясть, ни ткать не хочет! Куда интереснее учить буквы, скакать на коне, самой править лодочкой-плоскодонкой и путешествовать по чужим землям. Княжне хочется узнать все – особенно то, чего нельзя.
– Почему так несправедливо? – пробормотала она, покосившись на варягов. – Мужам – война, странствия! А жены сидят всю жизнь в терему…
– Тебе ли, боярышня, о том сокрушаться? – укоризненно отозвался Сивард. – Понятно, будь ты хоть княгиня, а женский удел тот же. Но пока князь в военном походе или на полюдье, кто управляет его уделом? Жена – и никто другой!
– Может, я тоже хочу в поход… – проворчала Ольга.
Бразд, молодой варяг, только в прошлом году поступивший на службу к Вардигу, засмеялся:
– Ты никак за князя замуж собралась, дева?
– А за кого ж еще? – гордо вскинула голову Ольга. – Мой прадед Гостомысл Ладогой еще до Рюрика правил! Дед мой Трувор, родич Рюриков и ближник, Изборск и Плесков в княжение от Рюрика получил! Мои родичи в Киеве и Новом Граде правят!
Бразд усмехнулся:
– А не мала ль ты летами для замужества, княгиня великая?
– А вот и нет! – Ольга даже ножкой топнула, осердясь. – Да ко мне уже сватался один князь, если хочешь знать!
– Какой такой князь?
– Князь эстов! Арн… как его там…
Бразд покосился на Сиварда. Тот кивнул:
– Было дело. В прошлом году посватался один… чудин. Князь – не князь, а в тех землях человек не последний. Князь Вардиг ему, конечно, дал от ворот поворот. Сказал: «Не князь ты, а дикарь косматый, вчера силки на рябчиков ставил, а сегодня с такими же космачами из лесу вышел и владыкой себя вообразил!»
Бразд засмеялся. А старший варяг, помолчав, сказал:
– Я думаю, зря князь так с ним обошелся. Арво – человек гордый. И злопамятный…
За спиной Ольги кашлянула Дайна – она уже давно стояла рядом, держа теплый шерстяной плащ: закутать Ольгу, когда та отойдет от костра.
Заботлива Дайна, но в глазах у нее неспокойно. Кажется Ольге: есть в холопке тайна, непонятность. Может, потому, что чудинка? Вот кривичи – те свои, понятные, и говорят понятно, по-словенски. Чудь – другая.
По другую сторону костра, где сидели Сивард и Бразд, вдруг внезапно возникла из темноты невысокая светлая фигура. Радим.
– Что встал, парень? – добродушно произнес молодой Бразд. – Давай к костру.
– А что князь этот, Арво? – спросил он. – Вправду, что ли, охотником был?
– Может и был, – Бразд повернул сушившиеся у костра сапоги другой стороной. – Из леса вышел с родовичами своими и в Колывани сел. Хочешь больше узнать, у Дайны спроси. Она тоже чудинка.
– Не Колывань, а Калеван-линна, всё вы перековеркаете, – проворчала Дайна. – Крепость Калева-богатыря. А в князи из простых выйти – незазорно. Такие князья повыше тех будут, что без труда, по одному лишь родству князьями стали.
Варяги засмеялись:
– Да ты, Дайна, небось, тоже в княгини метишь! – заявил Бразд. И оба развеселились еще пуще.
Ольга тоже улыбнулась, а Радим – нет.
– Значит, – сказал он, – можно и из охотников в князья выйти?
– Вот еще один о княжьем столе мечтает! – хохотнул Бразд. – А ты попроси Вардига, малой. Может, отдаст за тебя Ольгу?
– В князья мне не надо, – буркнул Радим, обидевшись. – Я в воины хочу. В дружину. Вот чем это таким воин от охотника отличается? Будто охотника нельзя научить строй держать да мечом рубить?
Бразд похлопал мальчика по плечу:
– Воин не только тот, кто оружием знатно владеет, – сказал он. – Воин – это дух воинский. Воина победить нельзя. Убить – можно. Победить – нет. Воин не отступит даже тогда, когда враг многажды сильнее. Даже когда пути к победе нет, а есть только путь чести и славы, воин все равно не отступит. И тогда – как знать… Может, и откроется ему не дорога в Ирий [3], но и земная тоже. Боги любят храбрых и могут подарить храбрецу немного удачи.
– Так и есть, – подтвердил слова младшего варяга Сивард. – Это и есть воин. Пока жив – не сдавайся. Бейся. Из последних сил. И когда сил не останется – не отступай. Не сдавайся. Сможешь ты так, парень?
– Не знаю… – проговорил Радим, – но я постараюсь.
– Уж постарайся! – Сивард пропустил меж пальцев длинные варяжские усы и вдруг спросил:
– А скажи, парень, чем тебе наши сапоги глянулись? Зыркаешь да зыркаешь на них.
– След я видел, – пояснил Радим, обрадовавшись, что разговор свернул на понятную тему, – у звериного водопоя, где камыш высокий, я видел след от воинского сапога. Думал, что из вас кто-то, а теперь вижу – чужой это был.
– Не ошибся, парень? – спросил Бразд.
– Ты ходил через камыши, Бразд? – опередил возмущение Радима старший воин.
– Зачем это мне? – хмыкнул молодой варяг.
– И я не ходил.
– Нас не было, а след – есть. Есть?
– Есть! Я тоже его видела, – вмешалась Ольга.
– Может, ты и наступила? – Бразд зевнул. – Ты тоже в сапожках.
– Что ж я след княжны от мужского не отличу? – обиделся Радим. – Большой след, глубокий. Еще вот так пяткой вперед повернут. Видать, нога у чужака с камня соскочила.
– Пяткой вперед? Так, может, это леший его оставил? Всем известно, кто пятками вперед ходит, – Бразд засмеялся. Сивард – тоже.
Радим надулся и помрачнел.
– Не дразните его, – потребовала Ольга. – Он – охотник. Следы знает получше вашего! Говори, Радим!
Варяги перестали смеяться.
– Это не леший! – заявил Радим сердито. – Это чужой след! И свежий!
– Пойдем-ка глянем, – решил Сивард и вытащил из костра горящую ветку.
Двое варягов и мальчик направились к берегу.
Ольга смотрела, как удаляется огонек, и ей почему-то становилось не по себе. Словно кто-то сверлит недобрым взглядом спину.
– Госпожа! Пора спать, госпожа! – резко сказала Дайна.
