Евпатий все же кое-что напомнил:
– Степняки – конники умелые, они к седлу приучены так, что и спят в нем. И к лукам привычны тоже. Сначала луки в ход пустят. Как наскакивать начнут, щитами загородиться, но глаз не спускать и хода не сбавлять, иначе побьют стрелами и уйдут. Упускать нельзя.
Вятич, в свою очередь, попросил:
– Ты постарайся в седле удержаться и от мечей увернуться.
Показавшиеся из-за леса первые всадники на мохноногих невысоких лошадках что-то закричали своим, чуть покрутились и умчались. Значит, предстоит атака. Подскочившие дозорные подтвердили: татары там, сейчас нападут. Евпатий дал сигнал к бою. Все как-то подтянулись, напряглись. Мне предстоял первый настоящий бой, все же это не стычки на стене при помощи ковшика с кипятком или засапожного ножа, теперь в дело шли мечи и копья. Я пыталась понять, что чувствую, и с изумлением осознала, что просто ничего не чувствую. Вятич прав, надо проснуться, иначе в таком сонном состоянии не убью ни одного татарина, зато сама погибну. Не жаль, что погибну, жаль только, что бесполезно.
Очнулась совершенно неожиданным образом. Из-за леса вывернула татарская конница с луками наизготове, понеслась на нас. Дружинники в ожидании стрел подняли щиты. У меня щита не было, и я вдруг… завизжала! Вообще-то, я не слишком сентиментальна и не визглива, но тут… То, что вырвалось из моего горла, даже визгом назвать нельзя. Сочетание поросячьих интонаций с громкостью реактивного двигателя подняло на крыло всех птиц в округе, а лошадей заставило просто встать на дыбы. Наскакивавшая на нас тысяча остановилась как вкопанная. Нескольких мгновений замешательства хватило, чтобы в них полетела туча стрел с нашей стороны. Татарская атака захлебнулась. Всадники развернулись и быстро скрылись за лесом.
Подъехавший ко мне Евпатий с изумлением заглянул в лицо:
– Это ты… как?
Я только пожала плечами, сама не знала. Вообще боялась, что после столь оглушительной арии сорвала связки. Попробовала прошептать:
– Не знаю…
Получилось, и даже без напряжения. И чуть громче тоже получилось. Вятич усмехнулся:
– Секретное оружие?
– Я с перепугу…
– Молодец, помогло. Но лучше не повторяй, собственная кобыла снова понесет…
Еще некоторое время на меня оглядывались с откровенным любопытством. Но удивляться некогда, даже отогнав татар, Евпатий не собирался ни отсиживаться, ни прятаться, мы поспешили за нападавшими.
Ревуны всегда работали только для отпугивания. Придя в себя, татары решили, что нападать все равно нужно, а потому предприняли вторую атаку. Но теперь мы видели, сколько их и как движутся. Наша дружина пошла навстречу. Под конскими копытами дрожала земля. Быстрее, быстрее, еще быстрее – два конных вала двигались один на другой.
Чтобы уничтожить заслонную татарскую тысячу, нам пришлось охватить ее подковой. Татарские кони низкие, даже я с высоты своей Славы видела чуть ли не затылки, потому расстреливать их не так уж сложно, тем более тысяча явно не была тяжеловооруженной. Позже я поняла, что это вообще какая-то легкая конница, видно, Батый не ожидал каких-то неприятностей со стороны сожженной им Рязани, за что и поплатился.
Наша дружина сшиблась с татарами. Как же страшно, когда сталкиваются две конные дружины! Звон клинков, грохот от ударов мечей и копий о щиты, ржание поднимающихся на дыбы лошадей, людские крики… все слилось в такой шум, что заложило уши. Я мгновенно поняла, что действительно главное – удержаться на коне, стоит упасть – и спасения не будет: просто затопчут. Вокруг мелькали чужие свирепые лица, скалили зубы лошади, громыхало, сталкиваясь, железо, предсмертные крики воинов смешивались с безумным ржанием поднятых на дыбы коней… Сначала было одно желание – вырваться из этого безумного клубка людской и конской ярости, но постепенно ярость захватила и меня. Следующие несколько секунд пыталась увернуться от чьих-то ударов, ловко наклоняясь и отскакивая. Но уже немного погодя и звуки в мир вернулись, и я сама, очухавшись, принялась рубить мечом налево и направо, причем сделала интересное наблюдение и стала применять новый, почти революционный метод боя.
Произошло это нечаянно, не сумев дотянуться до какого-то татарина, я с досады… сунула мечом под хвост его кобыле! В следующий миг сама едва успела отскочить от падающего со вставшей на дыбы лошади ее хозяина. Дальше о нем можно было не беспокоиться. Однако очередной удар пришелся не по крупу татарской лошади, а по морде. Получилось это тоже неожиданно, просто у них лошади умели кусаться. Эта тварь собиралась цапнуть мою Славу! Мы своих не сдаем, увидев лошадиный оскал, я от души врезала ей по зубам острием клинка. Как потом выяснилось, именно это спасло меня саму от меча хозяина лошади.
– Настя! – В пылу схватки Вятич забыл о моем новом статусе. Он прикрыл меня, но удар чьего-то меча все же здорово задел бок, на мгновение дыхание просто остановилось, и только усилие воли позволило удержаться в седле.
Зато я сама тут же ткнула куда-то в сторону и обнаружила, что приходится вытаскивать меч из живота нечаянно убитого врага. Ой, мамочки! Пару секунд после этого я как идиотка старательно стряхивала кровь со своего клинка, а потом еще и попыталась вытереть его о чью-то татарскую лошадь. Бедная кобыла, если и не погибла, то побрита оказалась основательно. Во всяком случае, я машинально отметила прилипший к клинку клок волос от ее гривы. Но для сантиментов времени просто не оставалось, вокруг шел бой, и жестокий бой. Дальше я остервенело рубила мечом, пытаясь лишь сообразить, не свой ли передо мной. Различала только по лошадям, остальное смешалось в единую массу, среди которой сверкали клинки и раздавались вопли.
Мне было страшно, так страшно, как не было даже в Рязани с трупами в обнимку. Боялась не гибели, если сразу, то хорошо, боялась упасть и быть попросту затоптанной, боялась, что ранят и останусь калекой, боялась боли, крови, лязга железа, злых лошадей и людей вокруг. Может, именно от страха рубила так, словно собиралась в одиночку уничтожить всех татар вместе с их конями! Причем как можно скорее, пока не убили меня саму.
И вдруг… татары почему-то бросились бежать. По какому-то знаку вся масса повернула от нас прочь. Тут же раздался крик Коловрата:
– Догнать! Живыми не выпускать! Ни единого живого!
Мы догоняли. Наши лошади куда быстрее, монгольские очень выносливые, но неспешные, они бегут долго, но медленно. Окружив их подковой, мы просто уничтожали монгольскую тысячу! Дружинники на скаку вытаскивали луки, натягивали тетиву… Мне это было недоступно, ни лук натянуть, ни тем более удержаться при этом в седле я не могла. Зато татарина догнала и, не заморачиваясь, полоснула по заду его лошади. И снова Слава едва успела отскочить в сторону, упавшего затоптали наши, скачущие следом. Еще пяток лохматых коняк пострадали от моего меча именно так. Жаль животных, но надо знать, кого на себе носить, могли бы взбрыкнуть и раньше или вообще кусать не наших милых лошадок, а своих сволочей-хозяев. Как бы приучить монгольских лошадей сбрасывать своих всадников сразу, как только увидят нашу атаку? Может, Вятич лошадиный язык знает?
