Но в конце концов, тяжело вздохнув, она повернулась, чтобы тоже отправиться домой, и побелела от ужаса: рядом с собой она увидела молодого мужчину. Ему было лет двадцать, но столь юный возраст никак не вязался со злым, надменным лицом и холодными, безжалостными глазами. Жанна испуганно вскрикнула:
— Господи, Анри! Это вы?!
— Да, это именно я! Мое появление вас, похоже, напугало? Но разве я не могу поболтать с вами так же, как и мой брат?..
Жанна затрепетала, а Анри, усмехнувшись, заявил:
— Вы не хотите разговаривать со мной? Впрочем, ваши желания меня уже не интересуют. Итак, это я, моя дорогая! Я почти все услышал и все увидел! Объятия, поцелуи… Как я страдал из-за вас, Жанна! Ведь, Богом клянусь, я признался вам в любви раньше Франсуа! Так чем же я хуже него?
— Анри, я люблю и уважаю вас, — дрожащим голосом ответила Жанна, — и буду всегда любить как брата… брата того человека, которому я отдала свое сердце… Уверяю вас, я действительно питаю к вам самые теплые чувства… Ведь я не стала ничего рассказывать Франсуа…
— Да вам просто не хотелось волновать его. Нет уж, сообщите ему, что я от вас без ума. Тогда ему придется вызвать меня на дуэль.
— Вы с ума сошли, Анри! Что вы такое говорите! Ведь Франсуа — ваш родной брат!
— Франсуа — мой соперник. Все остальное ерунда. Поразмыслите об этом, дорогая моя.
Анри затрясло от гнева, он едва мог говорить:
— Итак, вы меня отвергли? Да?.. Ах, вы мне не отвечаете? Ну что ж! Скоро вам придется пожалеть о своем решении!
— Боже! В ваших глазах столько ярости! Но умоляю — излейте ее лишь на меня!
Анри дернулся словно от удара.
— Прощайте, Жанна де Пьенн! Очень скоро вы услышите обо мне… — прошипел он.
Ненависть исказила его лицо, и, задрожав, будто раненое животное, молодой человек замотал головой и кинулся в лесную чащу.
— Пусть его ярость изольется лишь на меня, — снова прошептала Жанна, глядя ему вслед.
Но едва она успела это сказать, ее охватило вдруг новое, неведомое чувство, поднимавшееся, казалось, из самого потаенного уголка ее души. Жанна затрепетала, невольно прикрыла руками живот и упала на колени. Застонав от ужаса, она пробормотала:
— Лишь на меня… Но я больше не вправе распоряжаться собой… Ведь крохотное существо во мне тоже живет и хочет жить дальше…
В долину Монморанси пришла тихая безлунная ночь. Часы на колокольне Маржанси неспешно пробили одиннадцать раз.
Жанна де Пьенн опустила пряжу на колени и принялась считать удары. Она вспоминала странное поведение отца.
— Что-то произошло… Когда я вернулась, батюшка был очень встревожен. Отчего он так порывисто привлек меня к себе? И эта его бледность! Однако же, несмотря на мои мольбы, он ничего не рассказал мне…
Жанна погасила лампу, накинула на плечи плащ, вышла и направилась к крестьянскому домику, стоявшему неподалеку от дома сеньора де Пьенна.
Девушка шла вдоль живой изгороди из цветущего шиповника, когда ей вдруг почудилось, что за кустами мелькнула чья-то тень.
— Франсуа!.. — негромко окликнула Жанна, но ей никто не ответил. Она ускорила шаг, а тень скользнула к дому де Пьенна, и кто-то несколько раз стукнул в освещенное окошко.
Отец Жанны еще не ложился. Склонив голову, он ходил из угла в угол, угнетенный думой о будущем своей единственной дочурки. Внезапный стук заставил его встрепенуться. Старик ожидал самого худшего.
Открыв дверь, господин де Пьенн взглянул на незваного гостя, узнал его и не смог сдержать слов проклятия. На пороге стоял сын его злейшего врага, юный Анри де Монморанси!
Старик молча кинулся к стене, на которой было развешано оружие, схватил две шпаги и с грохотом бросил их на стол. Анри недоуменно пожал плечами и вошел в комнату. Он собрался было что-то сказать, но господин де Пьенн повелительным жестом указал на рапиры.
Анри усмехнулся, покачал головой и взял старика за руку:
— Довольно! Я пришел сюда не для того, чтобы мериться с вами силой. — Голос молодого Монморанси дрожал и срывался; казалось, он потерял рассудок. — Зачем мне это? Я могу убить вас, но в моей душе нет ненависти к вам. Какое мне дело до того, что по вине моего отца вы оказались на грани нищеты! Да, я знаю, знаю… Стараниями коннетабля вы потеряли все свои владения… Из богатого и могущественного вы превратились в бедного и отверженного!..
— Что тебе нужно? Отвечай! — громовым голосом вопросил старик.
— Ты хочешь услышать, зачем я здесь? Потому что знаю: в твоих несчастьях повинен мой род, род Монморанси! Безумец, мне известно, как ты ненавидишь нас всех, поэтому я пришел, чтобы сказать тебе: отвратительно и кощунственно поведение твоей дочери Жанны де Пьенн, которая давно уже стала любовницей Франсуа де Монморанси!
Господин де Пьенн пошатнулся. Свет в его глазах померк, и он непроизвольно вскинул руку, желая дать пощечину обидчику, нанесшему ему неслыханное оскорбление. Но Анри де Монморанси молниеносно перехватил руку старика и изо всех сил сдавил ее запястье.
— Не веришь?! — прорычал он. — Боже мой, да ведь сейчас, в эту самую минуту, твоя дочь находится в объятиях моего брата! Пойдем со мной, и ты увидишь это собственными глазами!
Несчастный и сбитый с толку, отец Жанны послушно последовал за молодым человеком. Анри ударом ноги распахнул дверь в соседнюю комнату, и оба вошли в спальню Жанны. Девушки там не было…
Господин де Пьенн воздел руки к небу, и в ночной тиши прозвучали слова бессильного отчаяния и проклятия. Старый отец с трудом, на слабеющих ногах, вышел из комнаты дочери; он сгорбился и цеплялся руками за стены. Анри, усмехнувшись, скрылся в ночи.
…Жанна де Пьенн подошла к крестьянскому домику. Бой башенных часов возвестил полночь, и на повороте тропинки, шагах в трех от девушки показался Франсуа… Она узнала его и бросилась навстречу. Влюбленные обнялись и долго молчали, задыхаясь от переполнявших их чувств.
— Любимая! — прошептал наконец Франсуа де Монморанси. — Нынче у нас мало времени: в замок только что прибыл гонец с известием», что через час возвращается мой отец. К приезду коннетабля я должен быть дома… Так скажи мне, любимая, что так мучает тебя? Не бойся довериться мне, помни, что я твой супруг и у тебя не должно быть тайн от меня…
— Супруг… О, Франсуа, какое замечательное слово! У меня даже закружилась голова.
— Ты моя жена, Жанна, и я клянусь тебе в этом тем славным, незапятнанным именем, которое я ношу!
— Хорошо, — волнуясь, проговорила она. — Так слушай же…
Франсуа склонился к ней, и девушка положила голову ему на плечо, подбирая нужные слова…
