— Так, — сестра отчаянно зарделась и стала собирать рукоделие, — просто, практиковалась.
— Ну-ну, — только и ответил Меир. Он встал и подошел к окну. Отсюда, с Бикон-Хилла, вся гавань была, как на ладони. Юноша посмотрел на тусклую, маленькую луну, что висела над океаном, на темные силуэты британских кораблей, и подумал: „Скоро“.
Меир оглянулся, и, постучав медным молотком в крепкую, деревянную дверь, сказал, услышав какой-то шорох: „Я к мистеру Эдесу, насчет печати визитных карточек“.
Крепкий, невысокий мужчина, что открыл ему, поежился от вечернего, острого холодка. Он кивнул на узкую лестницу, что вела вверх: „Проходите“.
Меир снял черную шляпу. Поправив кипу, он оглядел кассы со свинцовыми литерами, и печатные машины: „А что, это правда — типография?“.
— Нет, — сочно ответил Бенждамин Эдес, — я просто так тут все поставил, чтобы ввести в заблуждение британцев». Он подтолкнул Меира: «Идите, Ягненок, вас там уже ждут. Я сейчас закрою и тоже поднимусь».
В длинной, узкой комнате был зажжен камин, но мужчины, что сидели вокруг деревянного стола, не снимали перчаток. «Очень холодно, да, — подумал Меир и вдруг усмехнулся: „Как это мне Мак-Дугал и Сирс сказали: „Будешь Ягненком, уж больно лицо у тебя невинное. Там, в Бостоне, люди опытные, больше, чем нужно, спрашивать не будут“.
Сэмуэль Адамс поднялся. Подав ему руку, мужчина обернулся: „Вот, господа, мистер Ягненок, наш доверенный курьер. Письма, которые он привез, вы уже читали, но ему велели еще кое-что передать на словах. Хотите пунша, Ягненок? — он кивнул на серебряную чашу, откуда поднимался легкий пар.
— Мне нельзя, — извиняющимся голосом сказал Меир, указав на свою кипу. — Вам сколько лет? — вдруг поинтересовался кто-то из мужчин.
Меир покраснел, и присел к столу: "Шестнадцать. Я просто маленького роста, господа, но вы не думайте — он поднял серо-синие глаза, — я уже взрослый".
— Да, — усмехнулся еще один мужчина, — изысканно одетый, с напудренными волосами, — у вас же взрослыми в тринадцать становятся, мы знаем. Меня зовут доктор Бенджамин Раш, я здешний, — мужчина обвел рукой комнату, — врач, так сказать. Ну, так что за новости вы нам привезли?
— Может быть, подождем, — осторожно предложил еще один мужчина, — тоже невысокий, с острыми, серыми глазами. "Должен прийти мой клерк и еще кое-кто. Они несут то, что нам понадобится в гавани".
— Ничего, Джон, — улыбнулся Сэмуэль Адамс, — я потом им сам расскажу. Они, наверняка, еще заниматься не закончили, все-таки студенты. Давайте, Ягненок, — он похлопал Меира по плечу.
Юноша закрыл глаза, вспоминая, и начал говорить — четким, звонким, голосом: "Мы, Ассоциация Сынов Свободы в Нью-Йорке, этим воззванием подтверждаем свое неприятие "Чайного Закона". Любой, кто помогает в проведении этого закона в жизнь, является врагом американских свобод, и мы призываем не вести никаких дел с такими людьми, не нанимать их на работу, и порвать с ними всякие связи".
Меир замолчал и добавил: "Это из листовки, которую мы выпустили в Нью-Йорке. Пять сотен экземпляров разбросали и расклеили по городу. Я хотел взять образец, но капитан Сирс сказал — слишком рискованно".
— И правильно сказал, — пробурчал Сэмуэль Адамс. "Письма-то шифрованные, а если бы вас, Ягненок, поймали с листовкой…, Ну ничего, — он подмигнул, — мы здесь свою напишем и напечатаем".
— У вас хорошая память, — заметил сероглазый мужчина, подавая руку Меиру. "Меня зовут Джон Адамс, мы с Сэмуэлем троюродные братья. Я юрист, судья, тут в Массачусетсе".
— Я о вас слышал, мистер Адамс, — восторженно отозвался Меир. "Это вы написали статью, в которой доказали, что колонии не должны подчиняться решениям Парламента, а только лишь воле короля. В прошлом году, я ее читал".
— Слава Джона уже и до Нью-Йорка дошла, — развел руками Сэмуэль Адамс. "Так, значит, вы и шифры можете запоминать, Ягненок?"
— Я ведь с цифрами имею дело, — Меир подышал на замерзшие руки. "Смогу, конечно. Господа, — он поднял большие глаза, — вы только не отправляйте меня сразу в Нью-Йорк, дайте поучаствовать в том, что вы тут готовите, в гавани".
— Даже и не думайте, — прервал его доктор Раш. "У нас много горячей молодежи, и мало — тех, кто может тихо и незаметно работать на благо революции. Так что даже и не думайте, в порт мы вас не пустим, Ягненок".
В комнате вдруг повисло молчание. Сэмуэль Адамс осторожно повторил: "Революция. Вот, господа, мы все и сказали. Давайте, Ягненок, поможете нам составить листовку, — он потянул к себе бумагу и перо.
Хаим Горовиц остановился у таверны. Вглядевшись в метель, он рассмеялся: "Наконец-то!" Высокий, русоволосый юноша, стряхнул снег со шляпы. Сняв перчатку, подав ему руку, он, нехотя сказал: "Отец мой приехал, с младшим братом. Пришлось высидеть весь обед, включая десерт и пунш".
Хаим оглядел друга: "Они же вроде не собирались сюда, до весны, ты говорил".
Дэниел Бенджамин-Вулф вздохнул: "Не собирались. Только у отца тут какая-то деловая встреча, ну, он и Мэтью заодно с собой взял, показать ему Бостон. Не все же на плантациях сидеть".
— Одни они здесь? — осторожно спросил Хаим, когда юноши уже шли к типографии Эдеса.
— Мой отец, — мрачно отозвался Дэниел, — никогда не ездит один, ты же знаешь. Пять человек привез, прислуживать им с Мэтью. Глаза бы мои на это не смотрели, Хаим. Я же с двенадцати, как уехал учиться, дома не живу. И на каникулы туда, в Виргинию, не возвращаюсь. Уже шесть лет как. Не могу это видеть, — он в сердцах стукнул молотком по двери типографии и вдруг улыбнулся: "Флаг-то сшила твоя сестра?"
— А как же, — Хаим похлопал по карману редингота: "Интересно, что там за курьер из Нью-Йорка?"
Эдес распахнул дверь и ворчливо сказал: "Еще бы в полночь явились, мы вас заждались уже. Все здесь, проходите".
— Занятия, — виновато пожал плечами Хаим. Дэниел добавил: "Я с отцом обедал, мистер Эдес, он ненадолго в Бостон приехал. А у вас холодно, — юноша скинул редингот.
— Ничего, скоро во всем Бостоне жарко будет, — усмехнулся печатник и подогнал их: "Быстрее, мы закончили листовку составлять, сейчас будем обсуждать то дело, в гавани, так что вы как раз вовремя".
Хаим обвел глазами сидевших вокруг стола мужчин и недоуменно подумал: "А где же курьер? Я тут всех знаю".
— Позвольте вам представить, — раздался сзади голос Сэмуэля Адамса, — доверенный курьер "Сынов Свободы", мистер Ягненок. А это наши люди в Гарварде, — мистер Бенджамин-Вулф, он будущий юрист, и мистер Горовиц, — он станет медиком. Как там у нас флаг, мистер Горовиц, готов?
— Да, — застывшими губами сказал Хаим, глядя сверху вниз в сине-серые, невинные глаза младшего брата. Юноша достал из кармана редингота шелковое полотнище. Адамс благоговейно принял его, и погладил большой ладонью красно-белые полосы: "Вот его мы и поднимем в гавани, господа. Знамя нашей свободы. А что же вы не здороваетесь, мистер Горовиц? — удивился мужчина.
