передал нам поросенка и кое-какие фрукты, в частности кокосовые орехи и бананы. Мы обменяли все это на безделушки. Ни один из островитян не пожелал взойти на борт».
Первооткрыватель Таити капитан Уоллис и туземная королева Обереа. Литография из книги Джулио Феррарио «Древние и современные костюмы». 1827
Совсем другие события происходили на «Звезде». Один дикарь, поднявшийся на борт, отказывался покидать корабль. Луи Каро так описал его: «На нем было три или четыре накидки из белого хлопка с отверстием для головы. Мужчина совсем не удивлялся тому, что находится среди нас». Французские моряки не знали, что они не были первыми европейцами, подошедшими к этому острову. За год до них здесь останавливался английский капитан Уоллис. Он не поладил с аборигенами и презрительно отказался признавать местное название острова О’Таити, написав на английских секретных картах: «Земля Георга III».
Виве на борту «Звезды» беседовал с дружелюбным дикарем: «Тот знаками нас спросил, прибыли ли мы со стороны солнца и были ли мы детьми солнца». Этот мужчина, которого они поняли, называл себя Аутуру. Он «не был ни красив, ни уродлив» и сдружился с членами экипажа. Все шло хорошо до появления некоего Баре, слуги ученого Коммерсона. Увидев его, Аутуру невероятно разволновался. Жестами он стал делать откровенные предложения несчастному слуге, который, покраснев, обратился в бегство, а присутствующие принялись обсуждать странные нравы туземцев. Последующие события, однако, доказали, что остров вовсе не был обиталищем гомосексуалистов.
Отыскав хорошую стоянку, корабли бросили якоря. Тут же на пирогах появилось множество девушек, очаровательных и практически обнаженных. Мужчины, сопровождавшие их, приглашали моряков смелее выбирать подругу для любовных утех. Французы пришли в страшное возбуждение. «Но приказ короля, – отметил Бугенвиль, – запрещал матросам принять столь откровенное приглашение. Нам удалось сдержать околдованных девушками мужчин».
Только одному моряку удалось сбежать на берег. Это был кок.
Бугенвиль записал все, что он рассказал по возвращении: «Едва я ступил на сушу вместе с выбранной красавицей, меня тут же окружила толпа туземцев и мгновенно раздела догола. Я тысячи раз считал себя погибшим, не зная, чем завершатся победные крики туземцев, которые в этой сутолоке разглядывали все части моего тела. Рассмотрев меня, они вернули одежду, засунули в карманы все, что из них достали, и вытолкнули вперед девушку, предлагая утолить пыл, который привел меня на их землю. Тщетно».
Далее Бугенвиль записал: «Островитянам пришлось доставить на борт беднягу-кока, который сказал, что, сколько бы я его ни отчитывал, мне не нагнать на него страха, испытанного на берегу». Кока не наказали.
Эта история вызвала на борту обоих кораблей однозначную реакцию: все считали позорным тот факт, что у дикарей сложится ошибочное впечатление о французах. Оба экипажа мечтали уладить это недоразумение при первой же возможности. Ведь стоянка обещала райские наслаждения. Бугенвиль дал острову дикарей, которые называли его О’Таити, другое имя – Новая Кифера.
Неизвестный художник. Таитяне преподносят фрукты Бугенвилю и его офицерам. Ок. 1768
В бортовых журналах «Сердитого» и «Звезды» пребыванию на Таити отведено столько страниц, что с трудом верится, как подобный энтузиазм могла вызвать короткая, десятидневная стоянка. Строки, написанные ученым Коммерсоном, звучат лирически:
«Рожденные под прекрасным небом, вскормленные плодами щедрой земли, не имеющие культуры, управляемые главами семейств, а не королями, туземцы не ведают других богов, кроме бога любви. Ему отдаются все дни, весь остров является его храмом, каждая женщина – алтарь этого храма, каждый мужчина – жрец. Вы спросите, что за женщины? Красотой они соперничают с грузинками и обнаженными грациями!»
Жан-Габриэль Шарве. Острова Южного моря. 1804
Принц Нассау высказался как материалист: «Мужчины и женщины красят спину синей несмываемой краской, что не вызывает неприятных ощущений…» Как и кок, он потерпел личное поражение: «Юная девушка была очень красива, но европейские предрассудки требуют большей скрытности». И действительно, посмотреть на его подвиги сбежалось с полсотни туземцев. Его друг Феше написал: «Мы прячемся в укромном месте, чтобы заняться столь естественным делом, они же исполняют это публично и очень часто. Некоторые французы, не столь озабоченные целомудренностью, с большой легкостью преодолели свои предрассудки».
Позже было замечено, что туземцы почитали еще одного бога – Гермеса, покровителя воров. С кораблей, из складов, устроенных на суше, из карманов французов исчезали различные предметы. Галантные беседы с матросами и офицерами предоставляли ловким ворам множество возможностей. Следовало принять соответствующие меры, иногда даже прибегали к палочным ударам. Всеобщая эйфория пошла на спад. Ограбленные матросы хотели завладеть несколькими свиньями, но хозяева воспротивились. В результате два туземца были убиты. Жители стали покидать свои хижины, чтобы укрыться в горах. Озлобленные туземцы могли отомстить, и Бугенвиль решил принять строгие меры.
Два виновных матроса были прикованы цепями к столбу, вперед вышла расстрельная команда, зарядила ружья. Тут же прибежали туземцы и стали слезно умолять пощадить убийц их соплеменников. Бугенвиль выслушал их и раздал подарки в знак примирения: железные инструменты мужчинам, пестрые ткани женщинам. Он посеял на Новой Кифере рожь, посадил огородные травы и лук, подарил королю индюшек и индюков, уток и селезней, чье потомство до сих пор обитает на Таити.
Гербарий натуралиста Коммерсона пополнился экзотическими растениями и цветами. Заниматься сбором коллекции ему пришлось в одиночку, потому что таитяне без конца приставали к его слуге Баре. Никто не мог объяснить, почему именно этот невысокий, без особого шарма малый привлекал дикарей, хотя среди французских матросов было немало красивых мужчин.
Бугенвиль решил, что пора отплывать. Напоследок он перевез на берег дубовую пластину с гравировкой: это была копия акта присоединения Новой Киферы к Франции.
15 апреля был дан сигнал к отплытию. Как только на кораблях начали выбирать якоря, в море показалось множество пирог с плачущими мужчинами и женщинами. Даже король явился попрощаться с гостями. В знак восстановленного доверия он попросил Бугенвиля взять с собой его племянника, того самого Аутуру, который первым побывал на «Звезде». Глава экспедиции согласился оказать протекцию знатному пассажиру и вскоре вернуть его обратно.
Первые дни плавания были печальными. Каждый думал о радостях, испытанных на счастливом острове. Однако некоторые детали общественного устройства на Новой Кифере, сообщенные Аутуру Бугенвилю, умерили его восхищение политическим укладом жизни на острове. Только вожди имели право питаться мясом; дрова, которые они жгли, относились к породе деревьев, запрещенной для простых смертных; смертью зачастую карались незначительные проступки. Еще одно, более серьезное разочарование постигло главу экспедиции. Весьма озабоченный здоровьем ближних, Бугенвиль велел оставлять на борту во время всего пребывания на
