— Еще утром вышел мой господин, — ответил слуга, — но не знаю куда. Надеюсь, он скоро воротится.
Доктор сел близ камина и обвел взглядом комнату.
— Все здесь в том же порядке, — проговорил он. — Вон наши любимые книги, за которыми мы вместе просиживали ночи. Вот и статуэтка герцогини Беррийской, и массивный герб рода Персевалей.
— И как интересна история герба! — заметил слуга.
— Не угодно ли, я расскажу?
— Нет, Джек, когда-нибудь после.
— Ну, хорошо! — отвечал слуга, подумав про себя: — «Ему и это не любопытно, видно, что не дворянин».
Пока Стефан рассматривал украшения и редкости кабинета, все это время находился при нем и слуга.
— Ах! Что это такое? — в беспокойстве воскликнул слуга, посмотрев в один из углов кабинета. — Куда это девался ящик с пистолетами? Ведь он все время торчал здесь, на этом месте.
Тяжелое, хотя и бессознательное предчувствие поразило Стефана.
— Ах, мои батюшки! — закричал старик, хлопая руками. — И шпаги нет… Боже мой!
И лицо Джека покрылось смертною бледностью.
— В самом деле, что же это такое, наконец? — вскрикнул Стефан.
— Господин Франк ушел очень рано, — впопыхах рассказывал Джек. — Я еще спал и не видел, когда он вышел. Он захватил с собою и шпагу, и пистолеты. Это верно… иначе быть не может!
— Ты думаешь — дуэль? — живо сообразил Стефан.
— О, да! — с тяжелым вздохом прошептал старый слуга и в изнеможении опустился в кресло.
— Ужели дуэль! — размышлял Стефан, прохаживаясь по кабинету. — Вовсе непонятно! Так недавно он здесь, и — дуэль… Не может быть! Это каприз какой-нибудь, пустая ссора, которая, конечно, не поведет ни к каким дурным последствиям.
Но это предположение, по-видимому, нисколько не успокоило седого Джека.
— Полноте, господин! — сказал он, — в деле чести сэр Франк шутить не будет, и поединок для него решительная мера, а не пустая игрушка.
— О, Боже мой! — продолжал он. — Вот уже полдень, а его все нет.
И из глаз слуги брызнули слезы.
— Да рассуди сам, — сказал Стефан, старавшийся успокоить Джека. — Франк недавно прибыл сюда и, конечно, ни с кем не мог серьезно поссориться. Утешься?
— Правда, он еще ни с кем не виделся и только вчера был на балу у лорда Тревора.
— На балу у лорда Тревора! — воскликнул Стефан, и в его уме явилась роковая догадка, заставившая его произнести с отчаянием: — Маркиз Рио-Санто!
— Вы знаете, кто он? — спросил Джек.
— Маркиз Рио-Санто! — проговорил Стефан. — У них произошла встреча, но я не знаю ни времени, ни места. У кого я спрошу?
В эту минуту Стефан подошел к окну и приподнял занавеску. На улице никого не было, только с одной стороны показалась карета.
— Ах, Боже мой! — в унынии говорил Джек. — Рок решительно преследует благородный род Персевалей. Почти все они погибли жертвою поединков. И эта вечная смертельная угроза запечатлена в самом девизе их герба.
Стефан машинально поднял глаза к гербу и увидел девиз: «Mors ferro, nostra mors! (смерть от меча — наша смерть!)».
И доктором Стефаном, несмотря на реальный склад его ума, овладели самые суеверные предчувствия. В красках, сгустившихся в гербе, ему виделась кровь.
— Mors ferro, nostra mors! — тихо проговорил старый слуга. — Припоминаю, с какою горечью сказал эти слова покойный граф Фейфский, идя за гробом старшего сына, погибшего на дуэли!
Карета между тем остановилась у Додлей-Гоуза. Двое незнакомых людей вышли из нее и с помощью кучера вынесли бесчувственное тело.
— Франк! — в отчаянии вскрикнул Стефан и выбежал из кабинета.
Джек бросился к окну и посмотрел вниз. Дрожь пробежала по всему его телу и он, лишившись чувств, упал на пол.
Когда Джек пришел в себя, он сразу вспомнил о случившемся. Ужасное несчастие, о котором он имел лишь смутное понятие, поразило его сердце, но на первых порах он не хотел верить в него. Он посмотрел на герб, на девиз и вдруг услышал чей-то голос в соседней комнате. Джек встал на колени, подполз к двери и приставил ухо к щели.
«Что там происходит? — подумал он. — Ничего не услышишь! Хоть бы узнать, жив он или нет…» Тут он услышал шум, подобный тому, какой происходит при трении двух кусков стали. Приподнявшись, Джек стал внимательно смотреть в замочную скважину. Он увидел кровать, выдвинутую с обычного места на середину комнаты. На кровати неподвижно лежал его господин без всяких признаков жизни. На полу валялись бинты и пропитанные кровью перевязки. У окна, в каком-то забытьи сидел Стефан Мак-Наб.
По обе стороны кровати стояли два незнакомца: у одного, одетого в черное платье, на лице было холодное, мрачное выражение, и он держал руку Франка. Другой, с засученными рукавами, вертел в запачканных кровью руках длинный металлический инструмент, который время от времени всовывал под рубашку несчастного Франка. Выражение лица второго незнакомца было также жестоко, как и первого.
Джек затаил дух, весь обратившись в зрение.
Человек в черном, похожий на доктора, продолжал ощупывать пульс Франка. Другой, казавшийся его помощником, то и дело опускал зонд в рану, щупал, выслушивал и качал с сомнением головой. Наконец он проговорил что-то, чего Джек не разобрал. Незнакомец в черном пожал плечами и странно улыбнулся.
«Что он сказал? — подумал старый слуга. — И что означает, что тот улыбнулся? Не значит ли это, что мой господин будет спасен?»
Человек, казавшийся помощником доктора, всунул в последний раз зонд и с ледяным хладнокровием вымерял глубину раны. Старый слуга задрожал. Он тихонько нажал ручку двери, и она неслышно отворилась. Никто не заметил этого.
— Если бы еще на поллинию дальше — и артерия была бы пересечена, — тихо сказал помощник.
— На поллинии! — повторил человек в черном костюме. — Уверен ли ты, Рауль, что артерия не задета?
— Совершенно.
Помощник передал доктору окровавленный зонд и вытащил из бокового кармана пучек корпии.
Бедный Джек вздохнул с облегчением есть надежда спасти его господина.
Держа в руках корпию, помощник исподлобья посмотрел на Стефана Мак-Наба и мотнул на него головою доктору. Тот, в свою очередь, бросив взгляд в сторону молодого человека, прошептал:
— Он ничего не слышит и не видит. Делайте то, что я вам приказал!
Воцарилась совершенная тишина. Старый слуга стал смотреть с удвоенным вниманием и увидел, что помощник, засунув руку в боковой карман, вытащил оттуда небольшую хрустальную склянку и поднес ее к корпии, бросив на бесчувственного Стефана странный взгляд.
