На самом верху одной из стопок он заметил книгу без этикетки, название его заинтересовало:
«Последние коптские апокрифы из Наг-Хаммади. Научный редактор и автор комментариев преподобный отец Андрей Соколовский, орден Святого Бенедикта. Издательство „Габальда“, Париж».
«А, наконец-то вышло в свет издание апокрифов, над которым он трудился последние десять лет!»
Отец Нил раскрыл книгу, эта удивительная монография была опубликована при участии и содействии Национального комитета научных исследований. На странице слева был приведен коптский текст, кропотливо воссозданный отцом Андреем, справа — перевод. Последний труд единственного друга — его завещание.
Пора было уходить, он и так чересчур задержался здесь. И тут неожиданно для себя он вдруг принял решение. Из его кельи выкрали предсмертную записку отца Андрея, обращенную лично к нему. Так пусть же книга, над которой его друг работал с такой любовью, вложив в нее все свои знания, книга, которую он получил перед самым отъездом в Рим, принадлежит теперь ему, отцу Нилу. Она его по праву. На ней нет этикетки, значит, в каталог аббатства ее еще не внесли. Никто не узнает, что он забрал ее. Отец Нил хотел быть ее единственным обладателем. Это был словно прощальный подарок друга, который никогда уже больше не улыбнется ему и не сядет в это кресло.
Решительно спрятав под накидку издание апокрифов из Наг-Хаммади, он вышел в коридор.
Когда отец Нил спускался по лестнице, он вдруг почувствовал такое беспредельное одиночество, отныне уготованное ему, что не заметил, как кто-то в грубошерстной монашеской рясе прижался к стене возле двери в отдел «Библейских наук». Таинственный незнакомец нервно сжимал наперсный крест, на безымянном пальце его руки виднелось простое металлическое кольцо.
Отец Нил вошел в свою келью, затворил дверь и замер. Чуть раньше, отправляясь на утреннюю службу, он оставил свои ночные записи в безукоризненном порядке, тщательно разложенные на несколько небольших стопок. Теперь же листы бумаги были разбросаны, как будто по келье пронесся порыв ветра.
Но сегодня он окна не открывал.
Кто-то опять побывал в его келье. Кто-то рылся в его вещах и, может быть, украл кое-что из его вчерашних заметок.
Деяния апостолов
Уже три недели минуло со дня смерти Иисуса. Нынешним утром в высокой зале собралось около сотни последователей Учителя. У всех на устах был один вопрос: что стало с телом Иисуса?
Петр огляделся. В другом конце комнаты возле стены стоял хозяин дома. Вокруг него сидело десятка два человек, они то смотрели на него, то в сторону окна, около которого плечом к плечу собрались Одиннадцать. «У него появились сторонники? — подумал Петр. — Настало время решать — он или я!»
Он посмотрел на тех, кто сидел рядом. Вот его брат Андрей прикусил губу, вот Иоанн и Иаков Зеведеевы, бывший мытарь Матфей… Никто из них не способен стать предводителем.
Кто-то должен возглавить эту растерянную толпу. И именно сейчас нужно встать и взять слово. А значит, взять власть.
— Где тело Учителя?
Петр глубоко вздохнул и вскочил на ноги. Свет из окна падал ему на спину, оставляя лицо в тени.
— Братья…
Сколько он ни пытался, но так и не смог выяснить, похоронили ессеи Иисуса или нет. «Интересно, знает ли это Домохозяин? Надо раз и навсегда отвлечь от него внимание этих людей и показать свою силу». Обведя толпу глазами, он не стал отвечать на вопросы. Час настал, им пора узнать, чьими руками свершился Божий суд. Его, Петра, Бог избрал своим орудием.
— Братья, Иуда был одним из Двенадцати, но предал нас. Суд над ним свершился. Когда он упал, его внутренности вывалились на песок из распоротого живота.
Мертвая тишина нависла над залой. Такие подробности мог знать только убийца. И вот он прилюдно признался, что рука, державшая клинок, принадлежала не какому-то неведомому зелоту — то была его рука!
Он поочередно обращал взгляд на каждого, и все отводили глаза.
Домохозяин, любимый ученик Иисуса по-прежнему не произносил ни слова. Петр поднял руку.
— Мы должны найти кого-то вместо Иуды, пусть другой займет его место. Да будет он избран среди тех, кто сопровождал Учителя со дня встречи на Иордане и до конца.
Одобрительный ропот пробежал по зале, и все взоры обратились на возлюбленного ученика. Ибо лишь он один мог стать двенадцатым: он первым встретил Учителя на берегу Иордана, и до последнего дня их связывали узы дружбы. Ему свыше предназначено стать преемником Иуды.
Петр мгновенно уловил настроение толпы.
— Не мы должны сделать выбор! Нужно бросить жребий, чтобы сам Господь указал нам двенадцатого апостола. Матфей, напиши на этом куске коры два имени.
Петр наклонился к Матфею и шепнул ему на ухо несколько слов. Бывший мытарь удивленно посмотрел на него. Но потом кивнул, сел и что-то быстро нацарапал на куске коры, который затем разорвал надвое и положил в платок. Петр поднял ткань за уголки:
— Ты, подойди и вытащи одно из двух имен. Пусть Бог скажет нам свое слово!
Юноша, на которого он указал, встал и вытащил из платка кусочек коры.
Петр выхватил его и подал Матфею:
— Я читать не обучен. Скажи нам, что там написано.
Матфей прокашлялся и объявил:
— Здесь стоит имя Матфия!
Толпа возмущенно зашумела.
— Братья! — Петру пришлось кричать, чтобы его услышали. — Сам Бог указал нам на Матфия! Значит, ему и быть преемником Иуды! Нас снова двенадцать, как в час последней трапезы, которую Иисус разделил с нами перед смертью — здесь, в этой зале!
Петр обнял Матфия и усадил среди Одиннадцати. Затем он устремил взгляд на Домохозяина. Их разделяли сидящие на полу люди. Но вокруг того уже начали собираться сторонники. Лица их были угрюмы. Петр вновь повысил голос, пытаясь перекричать шум толпы:
— Двенадцать колен говорили от имени Бога — двенадцать апостолов будут вещать от имени Иисуса или во имя его. Двенадцать, и ни одним больше, тринадцатому апостолу не быть вовеки!
Возлюбленный ученик некоторое время смотрел на него, потом наклонился и шепнул что-то на ухо подростку с кудрявыми волосами. Внезапно ощутив тревогу, Петр сквозь складки туники торопливо нащупал рукоять меча. Но его соперник сделал знак тем, кто его окружал, и молча направился к двери. Три десятка человек с непроницаемыми лицами вышли вслед за ним.
Едва они вышли на улицу, Домохозяин оглянулся, подросток догнал его и протянул ему кусок коры — тот, что остался в платке.
Он спросил мальчика:
