— Узнай, емь помогала искать Сереге кости «чужих» зверей? — попросил Славик Алёну.
— Верно, Сигар долго расспрашивал охотников о тварях-не-отсюда, — согласился Укко. — Про повадки их узнать хотел. Сулил награду, если найдутся останки и слово сдержал. Просил поймать живьем хоть одного, Пуума с Хейкки поймали, зверь на дальнем капище у Лоухи живет, она его кормит. Я хочу узнать, сдержит ли Слейф обещание Сигара или он придет сам и отдаст обещанный выкуп?
— Что? — невежливо перебил Славик. — Как он сказал? У них есть живой экземпляр?
— Судя по всему — да, — подтвердила Алёна. — Зачем Старому врать? У еми говорить неправду не принято. Не тараторь, попытаюсь узнать подробнее…
Старый объяснил, что зверь маленький, потому и выловить его было легко. В деревне держать нельзя, чтобы порчу на людей или скотину не навести, а в капище можно — боги защитят от нечистоты. Охотники потом семь дней обряд очищения проходили, скверну избывали. Лоухи чужак не страшен, жрица многим мирам принадлежит, в каждом из них побывала…
— Та-ак, — протянул Иван. — Редкостная удача. Как чувствовал, что наш поход принесет плоды!
— В квартиру я эту дрянь брать не стану, — Славик углядел в Ваниных словах ясный намек и сразу воспротивился: — Никаких потусторонних монстров в доме, даже не уговаривай!
— Сходим к ведьме — посмотрим… Алёна, нас пустят на капище?
— У них очень разветвленная система запретов и табу, с не меньшим количеством исключений и оговорок — иудейские Тора, Мишна и Гемара рядом с языческими обычаями покажется неимоверно скучной подборкой бюрократических инструкций и регламентов, призванных усложнять и портить жизнь простому обывателю. С язычниками-тотемистами иначе — религия для человека, а не для сверх-сверхбожества, абсолютно доминирующего над ничтожными людишками. Надеюсь, получится.
Долго уговаривать Старого не пришлось, просьбу воспринял без эмоций — желаете, так сходим. Лоухи не раз спрашивала, куда Слейф запропал. Другое дело, кого боги пустят к себе, кого нет. Их воля.
— Что значит — пустят, не пустят?
— Если ты богам не мил, захочешь, а на капище не пройдешь, — перевела Алёна. — Спутают тропы, уведут прочь, а захотят — сгинешь. Поэтому не надо быть слишком настойчивым: уяснил, что хода к божьему кругу для тебя нет, лучше сам уйди, не гневи незримых…
Откушали. Холодная копченая кабанятина, пахнущая травами и чесноком. Жареный на углях лосось, похлебка из гороха, мелко нарубленного сала и клюквы: сочетание непривычное, но вкусно. Особенно если посолить.
До самого вечера отдыхали — Укко сказал, что на ночь Ивара и Слейфа устроят в мужском доме, где живет неженатая молодежь, а Альвгерд-коне отдадут ложе второй дочери Старого, девочка уйдет спать к теткиным детям. Бессемейной женщине следует остаться в жилище, где за ней присмотрит хозяйка. Так заповедано, не нам обычай менять.
Ходи где хочешь, смотри, изучай — Иван сразу отправился к кузнецу, знакомиться с достижениями современной технологической мысли еми. Ужаснулся. Любимцы Ильмаринена-коваля трудились в условиях несопоставимых с кузнями норманнов или кривичей, давно использовавших горны из огнеупорного кирпича и мехи с клапанами — изобретения римлян перенимались варварами куда быстрее античной культуры и распространились по всей Европе столетия назад. Здесь же доселе царил кромешный бронзовый век — сыродутная печь, яма для выжигания угля, ни малейшего понятия о сварке, проковке слоев или вытягивании проволоки.
Надо бы показать им что-нибудь — цивилизационного рывка от кузнеца из крошечной деревни ждать не приходится, а жизнь облегчить получится. Алёна Дмитриевна, попытайтесь перевести — я хочу ему помочь…
* * *
Ночь прошла спокойно, Иван сказал, что караулить бессмысленно: мы среди людей, если никто тревожится, то и нам бояться нечего. Перед тем, как отправиться почивать, рассказали Укко о давешнем призраке — глава клана нисколечко не удивился, ответив, что в дюнах всякое можно увидеть, граница суши и моря, где два мира встречаются. Рубеж между глубинами и твердью не принадлежит морским богам, но и боги людей там не хозяева. Вот и появляются другие. Похвалил Ивара-серкра — обережный круг дело доброе, от любого нехорошего духа защитит.
И много здесь таких духов?
Хватает. Но большинству из них человек неинтересен.
В гости к Лоухи отправились с рассветом, сопровождать вызвались сам Укко вместе со старшим сыном. Идти порядочно, будет хорошо, если к полудню поспеем.
С капищами дело тоже обстояло непросто. По объяснениям Старого, таковых в округе насчитывалось аж четыре штуки — ближнее, охотничье, и два дальних, причем одно из них было общим сразу для нескольких родов. Словом, финны жили насыщенной религиозной жизнью.
Прибрежные сосновые рощи постепенно уступили место старому широколиственному лесу. Тропок никаких, как Старый ориентировался — непонятно. Впрочем, эти чащи для него дом родной, знакомый с раннего детства. Несколько раз поворачивали, там поляна нехорошая, а вот здесь топь с редкостно зловредными водяниками. Видите большой камень? Ночами из него халтья выходит, его многие встречали — хранитель этого леса, такой старый, что наверное еще сотворение Калева помнит…
Духи-покровители незримо присутствовали везде, бесчисленный сонм богов, божков и просто «невидимых», оберегающих родники и речушки, овсяные поля, птичьи гнезда и барсучьи норы. Утерянная Вселенная.
— Тут начинается дорога к божьему кругу, — Укко остановился на редкостно мрачной прогалине. Прямо впереди завал бурелома, по сторонам густой ольшаник, со стороны болотца тянет холодком. — Каждый должен пойти сам, в одиночестве. Если боги пропустят, окажешься прямо возле капища… А мы тут подождем.
— И куда нужно идти? — поинтересовался Иван. — Перебираться через бурелом — ноги переломаешь.
— Смотри на солнце, Ивар-серкр. Не сворачивай.
— Кто первый? — спросила Алёна. — Славик, ты у нас посвященный, вот и иди.
— Ладно… Попробую.
Значит, направление на солнце? Странно, светило все-таки движется по небу, смещаясь к западу. Или тут некая хитрость?
Славик шумно выдохнул, и вломился в заросли молодой ольхи. Первые десять шагов дались с огромным трудом, ветки цепляли за одежду, под подошвами хлюпала жидкая грязь. Кто только придумал устраивать капища в настолько неудобном месте? Как Лоухи здесь ходит — старая ведь женщина?..
Дальше стало полегче: гущина расступилась, открылся поросший осокой спуск в распадок с ручейком. Невероятно — на камушке у воды сидел недовольный и взмокший Иван. Как он здесь очутился?
