Увидев королеву, люди почтительно остановились.
— Входите, господа, входите! — сказала королева.
Толпа колебалась, словно устыдясь. Они ожидали сопротивления, готовились ломать решетку и разогнать часовых; между тем ворота сами отворились перед ними, и короля — по крайней мере на первый взгляд — охраняла только мать.
Шедшие впереди зашептались и хотели уйти.
— Входите же, господа! — сказал Ла Порт. — Королева разрешает.
Тогда один из них, посмелее других, отважился переступить порог и вошел на цыпочках. Все остальные последовали его примеру, и комната наполнилась бесшумно, так, как если бы эти люди были самые покорные и преданные придворные. Далеко за дверью виднелись головы тех, которые, не имея возможности войти, поднимались на цыпочки.
Д’Артаньян видел все сквозь дыру, которую он сделал в занавесе; в первом из вошедших он узнал Планше.
— Вы желали видеть короля, — обратилась к нему королева, поняв, что в этой толпе он был вожаком, — и мне захотелось самой показать вам его. Подойдите, посмотрите и скажите, похожи ли мы на людей, желающих бежать.
— Конечно, нет, — ответил Планше, несколько удивленный неожиданно оказанной ему честью.
— Скажите же моим добрым и верным парижанам, — продолжала Анна Австрийская с улыбкой, значение которой д’Артаньян сразу понял, — что вы видели короля, спящего в своей кроватке, и королеву, готовую тоже лечь спать.
— Скажу, ваше величество, и все, кто со мной, подтвердят это, но…
— Что еще? — спросила Анна Австрийская.
— Простите меня, ваше величество, — сказал Планше, — но верно ли, что в постели сам король?
Анна Австрийская вздрогнула.
— Если есть среди вас кто-нибудь, кто видел короля, — сказала она, — пусть он подойдет и скажет, действительно ли это его величество.
Один человек, закутанный в плащ, закрывавший лицо, подошел, наклонился над постелью и посмотрел.
У д’Артаньяна промелькнула мысль, что человек этот замышляет недоброе, и он уже положил руку на шпагу; но от движения, которое сделал этот человек, наклоняясь, лицо приоткрылось, и д’Артаньян узнал коадъютора.
— Это действительно король, — сказал тот, поднимая голову. — Да благословит господь его величество!
И все эти люди, вошедшие озлобленными, теперь с чувством смирения благословили царственного ребенка.
— Теперь, друзья мои, — сказал Планше, — поблагодарим королеву и удалимся.
Все поклонились и вышли по очереди, так же бесшумно, как вошли. Планше, вошедший первым, уходил последним.
Королева остановила его.
— Как вас зовут, мой друг? — сказала она.
Планше обернулся, очень удивленный таким вопросом.
— Да, — продолжала королева, — принять вас я считаю такой же честью, как если бы приняла принца, и мне бы хотелось знать ваше имя.
«Да, — подумал Планше, — чтобы отделать меня, как принца. Благодарю покорно!»
Д’Артаньян затрепетал, как бы Планше, поддавшись на лесть, словно ворона в басне, не назвал своего имени, и королева не узнала, что Планше служил у него.
— Ваше величество, — почтительно ответил Планше, — меня зовут Дюлорье, к услугам вашего величества.
— Благодарю вас, господин Дюлорье, — сказала королева. — А чем вы занимаетесь?
— Я торгую сукном, ваше величество, на улице Бурдоне.
— Это все, что мне хотелось знать, — сказала королева. — Премного обязана вам, любезный Дюлорье; мы еще увидимся.
— Прекрасно, — прошептал д’Артаньян, отводя полог, — Планше не дурак; сразу видно, что прошел хорошую школу.
Различные участники этой странной комедии с минуту смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Королева все еще стояла у дверей, д’Артаньян наполовину высунулся из своего убежища, король, приподнявшись на локте, готов был снова лечь при малейшем шуме, который указал бы на возвращение толпы; но шум не приближался, а, напротив, удалялся, становился все слабее и, наконец, совсем затих.
Королева вздохнула. Д’Артаньян отер свой влажный лоб. Король соскочил с постели и сказал:
— Едем!
В эту минуту показался Ла Порт.
— Ну что? — спросила королева.
— Ваше величество, я проводил их до самых ворот, — отвечал камердинер. — Они объявили своим товарищам, что видели короля и что королева говорила с ними, и теперь они расходятся, гордые и довольные.
— О негодяи! — прошептала королева. — Они дорого поплатятся за свою дерзость! — Затем, обратясь к д’Артаньяну, прибавила: — Сударь, ни от кого не получала я лучших советов. Продолжайте: что нам теперь делать?
— Ла Порт, — сказал д’Артаньян, — закончите туалет его величества.
— Значит, мы можем ехать? — спросила королева.
— Когда вашему величеству будет угодно: вам остается только спуститься по потайной лестнице; я буду ждать у выхода.
— Ступайте, — сказала королева, — я следую за вами.
Д’Артаньян сошел вниз; карета была на месте, и мушкетер сидел на козлах.
Д’Артаньян взял узел, положенный Бернуином в ногах мушкетера; в нем лежали шляпа и плащ кучера г-на Гонди. Д’Артаньян накинул на себя плащ и надел шляпу.
Мушкетер сошел с козел.
— Идите, — сказал ему д’Артаньян, — освободите вашего товарища, который стережет кучера. Затем садитесь оба на лошадей, отправляйтесь на Тиктонскую улицу, в гостиницу «Козочка», возьмите там мою лошадь и лошадь господина дю Валлона, оседлайте и снарядите их по-походному и на поводу приведите их из Парижа в Кур-ла-Рен. Если в Кур-ла-Рен вы уже никого не застанете, поезжайте в Сен-Жермен. Все это — по королевскому приказу.
Мушкетер приложил руку к шляпе и пошел исполнять полученные приказания.
Д’Артаньян сел на козлы. За поясом у него была пара пистолетов, в ногах лежал мушкет, позади — обнаженная шпага.
Вышла королева; за нею шли король и герцог Анжуйский, его брат.
— Карета коадъютора! — вскричала королева, отступая на шаг.
— Да, ваше величество, — сказал д’Артаньян, — но садитесь смело; я сам правлю.
Королева села в карету. Король и его брат вошли вслед за нею и сели по бокам.
— Входите, Ла Порт, — сказала королева.
— Как, ваше величество? — сказал камердинер. — В одну карету с вашими величествами?
— Сегодня не до этикета, дело идет о спасении короля. Садитесь, Ла Порт.
Ла Порт повиновался.
— Опустите занавески, — сказал д’Артаньян.
— А не покажется ли это подозрительным? — спросила королева.
— Будьте покойны, ваше величество, — сказал д’Артаньян, — у меня готов ответ.
Занавески были опущены, и карета быстро покатила по улице Ришелье. У заставы вышел навстречу караул из двенадцати человек; впереди шел старший с фонарем в руке.
