— Вы готовы?
— Да.
Он поднялся, склонив голову, от чего из-под век скатились последние капли слез, написал адрес жены — «Г-же Хардинг, в Чарльстоун», затем передал письмо капитану Сюркуфу:
— Я прошу вашего слова, сударь, вы мне его дадите?
— Слово моряка, сударь, — отвечал Сюркуф, — ваше желание будет исполнено.
Капитан корсара подал сигнал, послышалась барабанная дробь. Час настал — перед лицом смерти американец собрал все мужество. Без малейшего намека на волнение он снял галстук, ослабил воротник рубашки и уверенным шагом поднялся на палубу, где все было готово для экзекуции.
Глубокая тишина воцарилась на палубе, так как приготовления к смерти священны для всех моряков, даже корсаров.
Веревку с петлей на одном конце с другого конца держали четверо, ожидающие у подножья фок-мачты. Не только экипаж «Призрака» собрался на палубе посмотреть на казнь. Два других корабля легли рядом в дрейф, и палубы, полубаки, реи были полны народа.
Капитан Хардинг сам продел голову в петлю, а затем повернулся к Сюркуфу:
— Не заставляйте ждать, сударь, ожидания продлевают мучения.
Сюркуф подошел к капитану и вынул его голову из петли.
— Вы раскаялись всерьез, — сказал он. — Этого я и добивался. Встаньте, вы искупили вину.
Американский капитан положил дрожащую руку на плечо Сюркуфа, бросил вокруг безучастный взгляд и осел, проваливаясь в беспамятство.
С ним случилось то, что случается иногда с людьми крепкой закалки. Стойкие в несчастье, они бессильны перед радостью.
LVIII
КАК АМЕРИКАНСКИЙ КАПИТАН ПОЛУЧИЛ СОРОК ПЯТЬ ТЫСЯЧ ФРАНКОВ ВМЕСТО ПЯТИ
Обморок американского капитана длился недолго. Сюркуф не собирался приводить смертный приговор в исполнение. Признав в этом человеке возвышенные качества, которые всегда умели оценить солдаты, капитан хотел оставить в душе работорговца сильное впечатление и, безусловно, преуспел. В его замыслах было не только сохранить американцу жизнь, но и сберечь его достояние.
Сюркуф распорядился взять курс на Рио-де-Жанейро, который лежал примерно восемьюдесятью милями к юго-западу.
В Рио-де-Жанейро обосновался один из самых знаменитых — знаменитых на всю Южную Америку — рынков рабов, и Сюркуф предполагал, что капитан Хардинг должен знать там нескольких торговцев черной костью. Капитан «Призрака» бросил якорь в бухте и поднялся на борт шлюпа.
— Сударь, — сказал он американскому капитану, — перед смертью вы просили только об услуге передать вашей вдове пять тысяч франков из секретера. Сегодня я хочу сделать для вас больше. Мы стоим в порту, где вы можете выгодно продать двадцати четырех негров, которые у вас остались, я позволяю вам их продать и сохранить деньги.
Хардинг так и вскинулся от изумления.
— Постойте, сударь, — продолжил Сюркуф, — я припас требование взамен. Одному из моих людей, моему секретарю, скорее другу, чем наемному служащему, не знаю уж чем, но приглянулся ваш шлюп.
— Вы можете отдать ему шлюп, сударь, — сказал Хардинг, — он ваш, как и все, чем я владел.
— Да, но Рене — очень гордый юноша и не намерен принимать подарки ни от меня, ни от вас. Он хочет купить шлюп. Значит, вам стоит учесть то, что вы сейчас сами сказали, и назначить разумную цену человеку, который мог бы взять даром, но предпочитает заплатить.
— Сударь, — отвечал американский капитан, — вы можете повелевать мной: оцените шлюп, и я продам его за часть указанной суммы.
— Ваш шлюп стоит около тридцати тысяч франков. Рене даст вам пятнадцать тысяч, но вы в то же время отдадите ему бумаги, подтверждающие национальность вашего корабля и право плавать под американским флагом.
— Это легко устроить, но ведь будет заметно, что собственник — француз?
— И кто заметит? — спросил Рене, который переводил для Сюркуфа разговор.
— Да, заметить сложно, — согласился Хардинг. — Чистая английская речь, по которой не распознать француза, говорящего на иностранном. Я не знаю второго такого искусника, как господин Рене, кто мог бы еще это так проделать, — договорил он, глядя Рене в глаза.
— Замечательно. Так как корабль покупается действительно для меня, — нетерпеливо вмешался Рене, — вы видите, ничто не препятствует больше осуществлению моего желания. Приготовьте акт о продаже у вашего консула, перенесите на берег деньги, которые имеются на вашем борту, и все, что вам принадлежит. Вот чек на пятнадцать тысяч франков на предъявителя к Давиду и сыновьям, в новом городе. Дайте мне расписку о получении.
— Но, — возразил Хардинг, — вы ее получите по исполнении договора…
— Нет. Мы заверяем вас, что расписку оплатят по первому вашему требованию, а мы хотим, господин Сюркуф и я, отплыть этим вечером или чуть позже, завтрашним утром. У нас просто нет времени.
— На чье имя оформлять купчую?
— Пусть будет, — улыбнулся Рене, — Филдинг из Кентукки, если вы не против.
Хардинг поднялся и спросил, к которому часу Рене освободится.
— Скажите мне, когда вы хотите увидеть меня у консула, и я там буду.
Сюркуф, посоветовавшись, подумал, что не покинет порт раньше завтрашнего дня. Они назначили рандеву на четыре часа после полудня. В пять часов «Нью-Йоркский скороход» был продан Джону Филдингу из Кентукки. В шесть капитан Хардинг получил пятнадцать тысяч франков, затем, в семь, двести матросов и английских солдат, которые предпочли остаться в Рио-де-Жанейро, были переданы в руки британского консула, под обещание обменять их на равное число пленных французов. Наконец на следующий день, в полдень, все три судна отчалили, неся национальные флаги, и взяли курс на мыс Доброй Надежды.
Как и порешил Сюркуф, едва у сестер появился попечитель, они перешли с «Призрака» на «Штандарт». Обе согласились с удовольствием: оставленные без родительской опеки, они не представляли, каким образом попасть в Рангун, где на реке Пегу стояло их поместье. Ни одна из них не знала Индии. Элен, старшая, встретила в Лондоне английского офицера из индийской армии, расквартированной в Калькутте. Перед отплытием они обручились, свадьба Элен де Сент-Эрмин и сэра Джеймса Эспли должна была состояться в Индии. Жанна с отцом собирались жить в поместье до тех пор, пока младшая сестра не выйдет замуж. Тогда, если молодые семьи захотели бы жить вместе с отцом, он должен был выбрать: останется ли он в одной из них или будет попеременно жить по полгода то в одной, то в другой. Дом в Рангуне они сохранили бы или продали в зависимости от обстоятельств.
Семейный план рухнул со смертью виконта де Сент-Эрмина. Необходимо было составить новый, но, сокрушенные случившимся несчастьем, сестры не могли ни на что решиться. Большим счастьем и удачей было для них обрести в отчаянии, когда отец оставил их, молодого человека, который по-братски опекал их. Благодаря прекрасной погоде, которая стойко сопровождала переход маленького флота от Рио-де-Жанейро к мысу Доброй Надежды, пересечение океана и путешествие с одного края света на другой превратилось для сестер в легкую прогулку. Мало-помалу нежная близость воцарилась между тремя молодыми людьми, к большой радости Элен, которую Рене очаровал, и она надеялась, что если она сама воссоединится с мужем, то и ее младшенькая не долго останется одинокой.
