Уроками он совсем перестал интересоваться, писал стихи или мечтал. Даже к Гейне охладел.
Шкидцы ссорились, расходились, заводили новые любовные интрижки, а странный Костин роман, казалось, еще только начинал разворачиваться.
* * *Костя вошел в сквер. Костя сел на свое место против Лорелеи и, раскрыв для приличия книгу, стал довольно смело поглядывать на незнакомку.
Он уже привык к ней. Сегодня он твердо решил заговорить с ней и тогда… Но к чему заглядывать в будущее?
Костя захлопнул книжку и решительно поднялся. Он уже шагнул к Лорелее, мысленно подготовляя фразу, которая сразу бы открыла ей его намерения. Он не хулиган и не намерен нанести ей какое-либо оскорбление.
Но тут Костя остановился.
Широкоплечий парень в полосатой майке, покачиваясь, подошел к незнакомке…
— Ну, цаца! — расслышал Костя грубый окрик, за которым последовало продолжительное и замысловатое ругательство.
Костя похолодел. Он слышал, как тихо вскрикнула Лорелея. Он уже ясно слышал грубую перебранку, глухой голос парня и выкрики незнакомки, причем голос незнакомки оказался не таким серебристым, каким он представлялся Косте.
Костя еще не знал, как поступить, и стоял в нерешительности, как вдруг парень, выругавшись, замахнулся на незнакомку.
— А-а-а! Убивают! — закричала девушка.
— Стой! — заорал Костя, прыгнув к парню и хватая его за руку. — Ни с места!
Парень отступил на шаг, стараясь вырваться, но Костя продолжал его держать и, повышая голос, кричал:
— Как ты смеешь! Негодяй!
Собралась толпа любопытных. Парень испуганно оглядывался по сторонам. Костя, торжествующий, обернулся к Лорелее.
— Не бойтесь! — сказал он, но тут же голос его осекся. Костя в безмолвном ужасе попятился. Он впервые увидел близко Лорелею, о которой так пламенно мечтал долгими бессонными ночами. Но что это за Лорелея! На него глянуло тупое раскрасневшееся лицо, изрытое оспой и окруженное рыжими растрепанными волосами. В довершение всего от этой особы исходил густой запах спирта.
Костя стоял окоченев, не в силах выдавать ни слова, а вокруг беспокойно спрашивали:
— Что? Что случилось?
— Да вот, — говорил, оправившись, парень, — я с бабой стою тихонько, разговариваю, а он драться лезет…
— Неправда, граждане, — наконец выговорил Костя.
— Как неправда? — вдруг взвизгнула Лорелея и, прижавшись к парню, закричала, указывая на Костю: — Он, хулюган черномазый. Мы разговаривали, а он…
— За это морды бьют, — сказал кто-то.
— Я заступиться хотел! — выкрикнул Костя.
— Я вот покажу тебе, как заступаться! — гаркнул парень, осмелев и наступая на Костю. — Я тебе дам, понт паршивый!
— И правильно будет, — поддакнул опять кто-то. — Учить таких…
Костя беспомощно огляделся и, видя угрожающие лица, направился к выходу.
— Вали, вали! — кричали вслед. — Поторапливайся!
Костя не торопясь, понурившись брел к дому…
* * *Несколько дней Янкель думал о Тоне, и, чем дальше, тем больше он убеждался: Костя прав.
«Надо сходить», — решил он наконец. К тому же и тоска одолела. До смерти захотелось увидеть черноглазую девочку.
И Янкель пошел.
Распределитель помещался недалеко от Шкиды, на Курляндской улице. Трехэтажное здание окружал небольшой садик.
Перед калиткой Янкель остановился, чувствуя, как замирает сердце. Во дворе несколько девочек в серых казенных платьях играли в лапту.
«А может, ее нет здесь? Перевели куда-нибудь?» — подумал Янкель не то тревожно, не то радостно и, толкнув калитку, вошел в сад.
— Ай, мальчишка! — вскричала одна из девочек. Они бросили игру и остановились, издалека разглядывая его.
— Ты зачем здесь? — крикнула другая, курносая, воинственно размахивая лаптой.
Янкель перевел дух и сказал:
— Мне надо Тоню, Тоню Маркони.
— Тосю? — разом выкрикнули девчонки и побежали к лестнице, крича: — Тося, Тося, выходи! К тебе пижончик.
Янкель стоял ни жив ни мертв. В эту минуту он уже раскаивался, что пришел, и понял, что затеял безнадежное дело. Оробев, он взглянул было на калитку, но знакомый голос пригвоздил его к месту.
— Что вы орете? Как не стыдно! — услышал он и сразу узнал голос Тони. Девочки примолкли и расступились. Янкель увидел ее, выросшую и изменившуюся. Тоня подходила к нему.
Вот она остановилась, оглядела Янкеля с головы до ног, удивленно подняла брови. Она не узнала Гришки.
— Вам что? — строго спросила она.
Янкель растерялся окончательно. Все обращения, которые он придумывал по дороге, словно от толчка выскочили из головы.
— Здравствуй, Тоня, — пролепетал он. — Не узнаешь?
Девочка минуту пристально смотрела на Янкеля, и вдруг яркий румянец залил ее лицо.
«Узнала», — радостно подумал Янкель.
— Тоня! — заговорил он вдохновенно. — Тоня, а ведь я не забыл своей клятвы… Ты видишь…
Тоня молчала, только лицо ее странно подергивалось, будто она готова была расплакаться. Янкель запнулся на минуту и сбился…
— А ты… ты помнишь клятву? — смутившись, спросил он.
Тоня минуту помолчала, словно раздумывая, потом, качнув головой, тихо сказала:
— Нет, я ничего не помню…
— Ну да, — недоверчиво протянул Янкель. — А как по ночам болтали, не помнишь?
— Нет…
— А про папу своего американца-изобретателя тоже не…
Внезапно Янкель замолчал и с испугом поглядел на Тоню. Девочка стояла бледная, кусая губы, и с ненавистью смотрела на него. Казалось, сейчас она закричит, затопает, обругает его.
— Тося! — позвал чей-то тонкий голос. — Открой библиотеку…
— Сейчас! — крикнула Тоня, и, когда снова повернулась к Янкелю, лицо ее было уже спокойно.
— Слушайте, — сказала она тихо. — Убирайтесь вон отсюда.
— Убираться? — спросил Янкель. — Отсюда?
Улыбка еще блуждала на его физиономии, когда он ошалело повторял:
— Значит, совсем?.. Убираться?
— Да, совершенно.
— Окончательно?
Янкель очутился за калиткой.
— А клятва? — дрогнувшим голосом спросил он, подняв глаза на Тоню. И на секунду что-то хорошее мелькнуло на ее лице, но тотчас же исчезло.
— Поздно вспомнил, — сказала она тихо. — Все кончено.
— Совсем?
— Навсегда.
Янкель уныло вздохнул.
— Ламца-дрица! — сказал он с грустью, потом плюнул на носок сапога и тихо заковылял прочь.
* * *Янкель медленно шел, раздумывая о случившемся. У школы его окликнула знакомая торговка конфетами.
