Неожиданно римлянин остановился. Всего в двух шагах от намеченной Нарциссом грани.
— Ну, что же ты? — радушно обратился к нему Клавдий, отводя в сторону настойчивую руку Афера. — Проходи.
Посетитель сделал шаг. И еще один…
— Цезарь! — сорвавшись с места, пронзительно закричал Нарцисс. — У него кинжал!!!
Дальнейшее произошло в течение нескольких секунд.
Не успели опешившие сенаторы понять, что к чему, а охранники обнажить оружие, как два эллина заслонили собой императора, а остальные бросились выламывать руки Непоту. Подоспевший к ним Нарцисс выхватил из-под тоги римлянина кинжал и, поворачиваясь к помосту, закричал:
— Радуйся, Рим! Цезарь спасен!..
— Но, цезарь! — падая на колени, взмолился посетитель.
— Молчи, безумный! — шикнул на него Каллист. — Или ты еще не понял, что теперь только мы можем спасти тебя?
Властным жестом руки, которого боялись даже консулы во времена Калигулы, он остановил замахнувшегося на Непота мечом германца.
Только тогда римлянин уверовал в силу его слов и повалился на пол, отдавая себя во власть богов и всесильных вольноотпущенников, которым ничего не стоит простить долг в полмиллиона сестерциев, толкнуть квирита на самое тяжкое преступление и тут же спасти — от неминуемой гибели.
— Ах, мерзавец!.. — процедил сквозь зубы Афер и в ярости закричал на привратника:
— Как оказался здесь этот Непот? Почему его не обыскали, как следует?!
Но привратник, ободренный взглядом Нарцисса, высоко поднял трость и провозгласил:
— Прием окончен! Прием прекращен в связи со злодей ским покушением на цезаря!
— Вот оно, предсказание сна! — вскричал Клавдий, вскакивая с кресла. — Хвала богам, что предназначенный мне удар кинжалом принял на себя мой храбрый Нарцисс… Но что будет со мной, если боги не успокоятся на этом?! На форум! Скорее на форум, на рынок, где дают милостыню! — горячечно забормотал он и с надеждой обвел глазами не успевших еще прийти в себя от случившегося сенаторов: — Кто из вас пойдет со мной? Гальба, ты?..
— Прости, цезарь!.. — пробормотал, обескураженный такой просьбой, сенатор. — Но традиции моего рода, мое положение в обществе…
— Сенека! — умоляюще взглянул на философа император. — Ведь ты сам учишь учеников, что истинный мудрец должен хоть несколько дней в году прожить в нищете, чтобы его душа и тело привыкали к возможным несчастьям…
— Увы, цезарь! — поклонился Сенека. — Все эти дни в нынешнем году для меня уже прошли, а новый год еще не наступил…
С минуту Клавдий, хмурясь, глядел на тучную фигуру философа, его ироничное, сытое лицо, затем, отыскав глазами тестя, позвал:
Силан! Сила-ан!
— Я здесь, цезарь! — выступил вперед перепуганный сенатор. — И я, конечно, пошел бы с тобой! Но что скажут уважаемые квириты, если увидят на форуме отца твоей жены в рубище нищего? Поверь, я забочусь только об авторитете Мессалины!
— Вителлии! — прошептал ошеломленный император. — А вы? Вы же всегда были со мной рядом!
— Величайший, пощади! — рухнул на колени Вителлий Старший, и его сын немедленно последовал примеру отца:
— Пощади, величайший!..
— Хорошо… ступайте!.. — задыхаясь, замахал рукой на попятившихся сенаторов Клавдий, и когда в зале остались только эллины, тихо спросил: — А что скажете вы?
— Мы с тобой до конца! — в один голос вскричали вольноотпущенники.
— Уж если мы не убоялись кинжала заговорщика, то нам ли бояться милостыни и нашей прежней одежды, в которую так упорно хочет снова обрядить нас Афер? — поклонился Нарцисс и удостоился благодарного поцелуя императора, который, тут же клятвенно заверив, что никто из его друзей-эллинов никогда не станет рабом, первым вышел из залы — переодеваться.
Глава VII
СТРАННЫЕ НИЩИЕ (или Рассказ сирийского моряка о невероятном событии, происшедшем на Бычьем рынке)
— Ну и чудной город — этот ваш Рим, клянусь бородой Посейдона, по-вашему, значит Нептуна! За тридцать лет, во время которых я больше качался на волнах, чем топтал землю, каких только чудес не доводилось мне встречать: и двухголовых младенцев, и скелеты драконов, и поющих сирен… Не пережить мне следующего кораблекрушения, если хоть одно мое слово — неправда! Морских чудовищ я видел так же близко, как вижу сейчас вас, слышал их рев так же ясно, как слышу сейчас ваш недоверчивый ропот! Но, чтобы нищие делили между собой весь мир, как делят во всех странах поданную лепешку их собратья, да при этом вместо жалких медяков или огрызков хлеба получали в подаяние золотые монеты, такого чуда я не встречал, даже проходя мимо огнедышащих скал и земель амазонок!
Рослый чужестранец, оборванная одежда которого выдавала в нем моряка, а покрытые едва зажившими ранами лицо и руки говорили о недавнем несчастье, случившимся с его судном, обвел изумленными глазами сгрудившихся вокруг его столика зевак, и кивнул на женщину, танцевавшую посреди таверны при ярком свете факелов:
— Сколько, к примеру, может заработать за вечер эта сошедшая на землю Афродита Пандемия?[31]
— Два денария, если, конечно, постарается хорошенько! — ответил хозяин таверны, пожилой еврей по имени Исаак.
— Вот! — торжествуя, поднял указательный палец моряк. — А те нищие, не заголяясь и не трудясь в поте лица, зарабатывали такую сумму в одно лишь мгновенье!
Какие еще нищие? — раздались возмущенные голоса.
Ты что нас, за глупцов принимаешь?
Как будто мы не знаем, что два денария для любого римского нищего такое же состояние, как для сенатора — два миллиона!
Но только не для тех нищих! — покачал головой моряк. — Сколько может заработать в день египетский вельможа? — спросил он и тут же ответил: — Два-три золотых со всех своих земельных участков. Ровно столько, сколько получали они за одну минуту!
Да он просто издевается над нами! — гневно воскликнул один из посетителей, и другой, постарше, усмехнулся:
Сам-то ты, хоть раз глаза золотой? Я сорок лет живу на свете, но даже не представляю себе, как он выглядит. Что хоть там изображено, просвети нас!
Эти слова посетители встретили дружным смехом, но моряк и глазом не повел.
— Или сколько получает у нас, в Сирии, ростовщик? — невозмутимо продолжил он свой допрос. — Пять, самое большее — десять золотых монет в месяц. Здесь же нищие зарабатывают их за каких-нибудь полчаса!
Казалось, теперь уже сама таверна вздрогнула от дикого хохота. Посетители, среди которых было немало черни, ремесленников и распродавших свои товары крестьян, утирали выступившие на глазах слезы и тянули моряка за лохмотья, требуя замолчать, чтобы их животы не полопались от смеха.
