– Он умер! – проговорила с ужасом Блида.
– Нет еще, но может умереть сегодня вечером.
Маркиз, говоря это, расстегнул сюртук, вынул бумажник и достал из него два чека по двести пятьдесят тысяч франков каждый.
– Отдайте мне письмо, – сказал он.
– О, мой милый, – ответила Блида, – я нахожу, что вы чрезвычайно наивны.
– Наивен? Отчего?
– Оттого, что вы думаете, будто я держу в этой отвратительной меблированной комнате письмо, которое стоит пятьсот тысяч франков.
– Так где же оно?
– Это тайна! Назначьте час: к вам явятся и вручат вам письмо взамен чеков.
– Хорошо! – сказал Эммануэль. – Я назначаю полдень.
Полчаса спустя он вернулся в свой отель на улице Пентьевр.
Маркиза стояла у окна спальной. Она вскрикнула от радости, увидав въезжавшую во двор карету, и поспешила навстречу мужу.
– Ах, друг мой, – сказала она ему. – Я обо всем догадалась и все поняла, когда вы уже уехали… Какое неблагоразумие и как это дурно с вашей стороны!..
Она смеялась и плакала, говоря это, и сжимала маркиза в своих объятиях. В это время подбежали маленькие девочки и обхватили шею отца розовыми маленькими ручонками. Эммануэль понемногу начал успокаиваться; ему показалось, что новая жизнь раскрывается перед ним, и в продолжение часа, сидя за столом между женою и детьми, маркиз Шаламбель де Флар-Монгори считал себя счастливейшим из смертных.
В полдень ему доложили, что кто-то желает его видеть. Эммануэль поднялся в кабинет и принял явившегося к нему посетителя. Это был старик высокого роста, седой, хотя глаза его еще светились, как у юноши. По этому описанию читатель должен узнать графа Арлева.
– Маркиз, – сказал он, – мне поручено вручить вам это письмо взамен пятисот тысяч франков.
И он подал запечатанный конверт маркизу. Тот разорвал его и вынул уже пожелтевшее письмо, взглянул на подпись, узнал ее, и затем пробежал все письмо. Содержание его было, действительно, то самое, о котором говорила Блида; это было то ужасное письмо, которое грозило разрушить супружеское счастье маркиза.
В свою очередь, он протянул старику оба векселя, составляющие сумму в пятьсот тысяч франков. Последний взял их, осмотрел, одобрительно кивнул головой, встал, поклонился и вышел.
Оставшись один, маркиз зажег свечу, поднес к огню письмо и сжег.
«Да, – сказал он себе, – решительно есть люди, которые родились под счастливой звездой. Мое семейное спокойствие, нарушенное на некоторое время, снова обеспечено. Меня могли убить сегодня утром, но я вернулся жив и невредим. Я действительно счастливый человек и бросаю вызов судьбе».
Но едва он подумал, как судьба, по-видимому, пожелала принять брошенный им вызов. Дверь отворилась и вошел старик Жан, неся на подносе визитную карточку. На этой карточке, маркиз, вздрогнув, прочитал имя, которое показалось ему небесным предостережением:
«Барон де Мор-Дье».
– Ах, – прошептал он, задыхаясь. – Это человек, приносящий несчастье! Что еще он хочет предсказать мне?
– Сударь, – сказал старик Жан, – господин ждет…
– Ждет? – спросил маркиз, вскакивая со стула, – ждет, говоришь?
– Да, сударь.
– Он… осмелился…
– Этот господин с орденом, прилично одет, отчего я должен был отказать ему? Он в комнате рядом.
– Впусти его, – печально проговорил маркиз.
Жан открыл дверь, и маркиз Шаламбель де Флар-Монгори увидел входившего барона де Мор-Дье. Барон не был одет так плохо, как накануне: платье его было вполне прилично и зеленая с красным ленточка украшала его петлицу. Он вошел непринужденно, как истый джентльмен, и небрежно протянул руку маркизу.
– Здравствуйте, – холодно встретил его Эммануэль, не принимая его руки, – садитесь.
– Как, – спросил барон, – вы не хотите пожать мою руку, маркиз?
– Извините меня, но…
Де Мор-Дье принял надменный вид.
– Вот как! – вскричал он. – Вы издеваетесь надо мною, господин Шаламбель?
– Милостивый государь!
– Вы отказываетесь пожать мою руку, но ведь мы, мне кажется, принадлежим к одному роду…
И барон, сделав ударение на последнем слове, замолчал, но немного погодя прибавил:
– Мы с вами члены одного и того же дома, я полагаю…
– Я, сударь, и не отрицаю этого…
– Мы с вами одинакового происхождения, как кажется.
– Разумеется, – пробормотал Эммануэль.
– И когда люди…
– Милостивый государь, – перебил его де Флар, – позвольте мне сказать одно слово.
– Говорите…
– Если я отказался пожать вашу руку, то не из презрения к вам. Я не лучше вас – увы! – а потому…
– Почему? – спросил барон.
– Из суеверия, – договорил Эммануэль, опуская голову.
– Вы заврались, сударь.
– Нет, – ответил маркиз, – я верю в пагубные влияния. Извините меня за это.
– Иначе говоря, я приношу вам несчастье?
– Мне кажется, что это так.
– Что вы хотите этим сказать?
– Выслушайте меня, вчера я встретил вас…
– У дверей посольства…
– Я избежал опасности и был не прав, похваставшись перед вами своим счастьем.
– Это правда. Ну и что же?
– Ну вот, после того как я расстался с вами, со мною тотчас же случилось несчастье.
Барон вздрогнул.
– Что вы говорите? – спросил он поспешно.
– Правду!
– Что же такое с вами случилось?
– Сначала я получил письмо, оно было от Блиды. У нее оказалось письмо полковника Леона, адресованное ко мне.
– А! Я догадываюсь. Она хочет шантажировать вас.
– Именно.
– Ну, граф, ведь вы богаты! – вскричал барон.
– Подождите, это еще не все, – возразил маркиз.
– Что же еще?
– У меня дуэль… и еще какая дуэль!
– Вы будете драться?
– Нет, я уже дрался сегодня утром.
– Ну, вот, видите, – сказал барон с улыбкой, – у вас такой прекрасный вид, что я решительно не верю, что я приношу вам несчастье; если бы встреча со мною была так несчастлива, как вы это утверждаете, то вы были бы убиты.
– Вы заблуждаетесь, я пережил тысячу мучений со вчерашнего дня и убежден, что моя дуэль наделает шума и доставит мне множество неприятностей.
Барон грустно улыбнулся.
– Ах! – вздохнул он. – И вы ступили, наконец, на путь угрызений совести и предчувствий!
– Может быть… – прошептал Эммануэль, охваченный смутным страхом.
– И вы правы, дорогой мой, – медленно произнес барон. – Я был долгое время скептиком, но теперь я верю.
– В кого же… вы верите?
– В Бога! – ответил барон.
Эммануэль вздрогнул; барон коснулся рукой своего лба и продолжал:
– Однако я не хотел бы быть зловещей птицей, так как пришел просить вас оказать мне услугу.
– Говорите, какую, – сказал Эммануэль, – я сделаю для вас все, что буду в силах, а я многое еще могу сделать. Но я сделаю это только с одним условием.
