Мой милый Дмитрий!
Почти два года разлуки с тобой для меня мучительны. Каждого посланца и всякую весточку из Коринфа, Андравиды и Велигости мы ждали как манну небесную. Не было ни одной ночи, чтобы я не роняла слезы на подушку, вспоминая о тебе и наших с тобой встречах. Слава Господу, что ты жив и невредим. Сегодня дядюшка сообщил мне о твоем скором прибытии, но горой став на пути, отказался выпустить меня навстречу, заявив, что может вытерпеть любую мою прихоть, кроме прилюдного нарушения приличий, которое пойдет во вред в первую очередь мне самой, как будущей баронессе де Вази и герцогине Афинской. Негоже — сказал он — племяннице герцога бросаться на шею своему жениху посреди пыльной дороги на глазах у нескольких проезжающих по своим делам крестьян. Другое дело, организовать ему небольшой триумфальный въезд в Фивы, с выходом невесты на ступени дворца, которая при этом вручит своему рыцарю вполне заслуженный лавровый венок на глазах у многочисленных горожан, крестьян, что соберутся на ярмарку, а также всей латинской и греческой знати…
Впрочем, что это я говорю. Зная про твою нелюбовь к шумным и пышным сборищам, дядя Ги распорядился держать эти планы в секрете.
Увы, гонец, согласившийся доставить к тебе и мое послание, опасаясь навлечь на себя долгой задержкой герцогский гнев, нервно позвякивает шпорами, ожидая у входа в кабинет.
Жду тебя, мой рыцарь.
Вечно твоя Анна.
Румыния, предместье Бухареста
По дороге к здешнему супермаркету Франческо несколько раз чуть не попал в аварию. Румынские водители, пешеходы, а также многочисленные владельцы конных упряжек, полностью игнорировали дорожную разметку, знаки и светофоры. Ему постоянно приходилось резко тормозить и уворачиваться, поэтому, привыкший к относительному порядку на дорогах Италии Каранзано, к тому времени, когда он миновав базар, огромный секонд-хенд и несметное количество пиццерий и Макдональдсов, наконец-то добрался до большого двухэтажного строения с вывеской «Билла», взмок от напряжения.
Он припарковался на полупустой асфальтовой площадке перед главной витриной, рявкнул на чумазых цыганчат, которые, размахивая черными, под стать им самим тряпками и ведрами с такой же водой, настойчиво предлагали помыть машину. Несмотря на категорический отказ, упрямые создания, стоило ему отойти на десяток шагов, все же сунулись к машине, чтобы потребовать после его возвращения денег, но к счастью, сработала сигнализация, и они, испугавшись воя сирены, брызнули в разные стороны.
Неспешно пересекая пустую площадку Франческо вдруг вспомнил, как он познакомился с Яном.
Франческо Каранзано родился в пьемонтском городке Алессандрия. Несмотря на то, что их фамилия прямо указывала, что их семья является потомками «тех самых» Каранзано, в роду из поколения в поколения передавалось предание, что они ведут начало от местных владетелей Монферратов. Франческо документальных подтверждений семейному преданию не обнаружил, и вообще относился к своему происхождению спокойно и не без иронии. Ну какой коренной пьемонтец не считает себя потомком герцога или на худой конец графа.
Блестящий выпускник юридического факультета, он не ограничился одним образованием, и сумел получить диплом инженера безопасности компьютерных сетей, поэтому, поступив на работу в полицию, довольно быстро смог занять пост главного следователя флорентийской квестуры. Уважение в обществе, интересная работа, высокие доходы и красавица-жена — все это улетучилось в течение одного года.
Сначала произошла шумная история с «флорентийским маньяком», который на протяжении нескольких лет насиловал и убивал молодых девушек. Человек, которого арестовал Франческо, был признан виновным, осужден и покончил с собой в камере. Но после этого убийства девушек продолжались. Затем, прямо из-под носа Франческо ускользнул американский психиатр-убийца, который скрывался во Флоренции. Оба случая имели большой общественный резонанс, и Франческо пришлось подать в отставку.
Жена от него сбежала, он переехал на дешевую квартиру, и чтобы сводить концы с концами, организовал собственное детективное агентство, единственным сотрудником которого был он сам. Благодаря друзьям из квестуры, а также тому, что он, несмотря ни на что, был отличным следователем, вскоре у него появилась респектабельная клиентура, которую он и обслуживал.
Несколько лет назад на него вышел клиент, у которого из частного музея украли дорогую картину, а в полицию он обратиться не мог, так как не хотел огласки.
Картину, точнее ее похитителей, Франческо вычислил очень быстро, пользуясь широкой сетью осведомителей, и своими техническими познаниями. Клиент был щедр, и Франческо проследовал за похитителями до Лимассола. Когда он уж было собрался связаться с клиентом, чтобы передать ему информацию, достаточную для того чтобы вернуть похищенную картину, к нему в гостиничный номер постучался Ян.
Он представился, попросил его выслушать, и рассказал, что похитил картину по заказу одного «нового русского» из Санкт-Петербурга. Оказывается, бабка его заказчика во время войны работала в Эрмитаже. Чтобы не умереть от голоду, она вынесла из запасника, и обменяла на хлеб и сахар несколько ценных полотен. Человек, который приобрел эти картины и был клиентом Каранзано.
Господин Шандлер в те далекие времена не до конца рассчитался с бабкой клиента Яна, так что она чуть не умерла от голода. Эту историю она рассказала своему сыну перед смертью, и завещала при малейшей возможности вернуть картину в музей. Отец «нового русского» был простым рабочим, и не имел ни малейшей возможности исполнить волю покойной матери, но когда его сын разбогател, рассказал ему о завещании. Тот очень любил свою покойную бабку, и потратил немалые деньги на поиск украденных картин.
Документы, свидетельствующие о том, что эта история не вымысел, которые представил ему Зингер, были подлинны, да и сама картина не представляла собой уж очень большой ценности — на ее похищение «новый русский» потратил больше, чем она того стоила, услуги Зингера были недешевы. Но окончательно убедила Франческо фотография той самой бабушки, сделанная еще 1944 году, когда она, после снятия блокады, лечилась от дистрофии.
Глядя на фото, он представил себе румяные щечки жизнерадостного старика Израэля Шандлера, известного ценителя искусств, филантропа и коллекционера, и принял у Яна сумму отступного, которая впрочем, была немногим меньше гонорара за поиск похитителей. Картины уехали в Петербург, а контракт с Шандлером был разорван. Через две недели Ян нашел его вновь, сказал, что сражен его детективными способностями, и предложил войти в состав его группы. Франческо подумал, и согласился.
