Рукой он уже владел вполне сносно, но продолжал носить её на перевязи, ибо перевязь придавала его облику героичность, неотразимо действовавшую на прекрасный пол (чрезвычайно полезный эффект в отсутствие законной супруги, изнемогающей от каких-то таинственных хворей в тиши и отдалении загородного поместья).
— …От всей души надеюсь, что меч мой окажется востребован в самое ближайшее время. — добавил Фальконер, прозрачно намекая на то, что президент мог бы и помочь в получении им вожделенной бригады.
— Как мне кажется, в ближайшее время все мы будем востребованы в той степени, в какой потребуют обстоятельства. — уклонился от прямого ответа президент.
Он страстно желал, чтобы его жена была сейчас здесь и помогла управиться со всем этим сонмом суетливых господ, требующих от него больше энтузиазма, чем он мог им дать. Варина была великой мастерицей вести светские беседы, сам же вновь избранный президент в таких случаях с трудом выдавливал слово-другое. Интересно, Линкольну так же досаждают назойливые просители, или коллега-президент нашёл способ избегать их утомительного внимания? Президент заметил знакомое лицо рядом с Фальконером. Человек улыбнулся Дэвису и кивнул. Имя президент после некоторого усилия всё же вспомнил и произнёс вслух:
— Мистер Делани.
Бельведер Делани был адвокатом и сплетником. В списке приглашённых на приём Дэвис его фамилии не видел, но людь такого сорта просачиваются и без приглашений.
— Мистер президент. — почтительно склонил голову законник. Внешность пухлого улыбчивого говоруна была обманчива, скрывая ум острый и ядовитый, как зубы змеи, — Позвольте мне принести вам мои искренние поздравления по такому торжественному случаю.
— Торжественные церемонии, Делани, предваряют дни тяжких трудов.
— О чём и предупреждает нас погода, не так ли, мистер президент, — на дворе лило, но Делани сиял, как всегда, — С вашего позволения, сэр, я позволю себе украсть у вас полковника Фальконера. Вступление в должность ещё не даёт вам права лишать нас общества наших героев.
Дэвис кивнул, признательный Делани за избавление от Фальконера. Увы, одну докуку немедленно сменила другая, и вместо полковника к Дэвису энергично протиснулся тучный конгрессмен, жаждавший поприветствовать земляка-миссисипца, выбившегося в первые президенты Конфедерации.
— Дни тяжких трудов увенчиваются торжественными церемониями. — тоскливо пробормотал президент.
— Да брось, Джефф, какие церемонии? — по-свойски хлопнул его конгрессмен с хохотком по плечу, — Просто пошли наших бравых ребят на север, они отчикают старине Эйбу Линкольну его колокольчики. Глядишь, он запоёт по-другому, а?
— Стратегия — дело генералов. — сухо отрезал Дэвис.
За плечом конгрессмена маячил священник епископальной церкви со своей порцией поздравлений, но отделаться от миссисипца было не так-то просто:
— К чёрту, Джефф, у тебя котелок в этих военных фиглях-миглях варит не хуже наших солдафонов. — конгрессмен смачно харкнул табачной жвачкой в плевательницу, но в плевательницу не попал, а попал на юбку с кринолином супруге священника.
Кринолин — жесткая основа для пышной юбки.
— Пора врезать вшивым янки раз и навсегда! — заявил конгрессмен и предложил именитому земляку приложиться к фляжке, — Лучшее виски по эту сторону реки Теннесси, Джефф. Забористая штукенция, один глоток вышибет из тебя все болячки!
— Что вам угодно от меня, Делани? — сердито осведомился Фальконер у проныры-адвоката, нахально уволокшего его от президента.
— Мне? — удивился Делани, — Мне от вас ничего не угодно, Фальконер. Вас хотел видеть Дэниел, а Дэниелу благоразумные люди не отказывают во встрече.
— Дэниел? — настал черёд изумляться Фальконеру.
Джон Дэниел, весьма влиятельный в Ричмонде господин, славился крайней нелюдимостью. Он был некрасив, груб, как каторжник, но обладал огромной властью, ибо решал, какое дело или человека поддержит популярная ричмондская газета «Экзаминер» Жил он одиноко, деля кров с двумя злобными псами, которых обожал между собою стравливать и наблюдать с хихиканьем за схваткой с безопасной высоты специально купленного парикмахерского кресла. Он и сам был боец не промах: дважды побывав на привычной дуэльной площадке ричмондцев у ручья Блади-Ран, пережил обоих противников, лишь умножив свою жутковатую славу. К его мнению прислушивались многие южане, видя в нём идеолога первой величины, а его памфлетом «Ниггерский вопрос» зачитывались все поборники рабства.
Джон Монкьюр Дэниел, 1825–1865. Фигура противоречивая и весьма незаурядная. Из-за смерти отца и необходимости кормить мать с братом вынужден был оставить учёбу. Поступил на работу библиотекарем, попутно писал статьи в журнал «Саутерн Плэнтер», где его хлёсткое перо было замечено, и ему предложили занять пост редактора в новообразованной газете «Экзаминер». Благодаря Дэниелу никому не известный листок в считанные месяцы стал самой популярной газетой Юга. Дэниел дружил с Эдгаром Алланом По и помогал ему. В 1853 году президент Бьюкенен назначил Дэниела послом при дворе сардинского (будущего итальянского) короля Виктора-Эммануила, где американец познакомился и подружился с Джузеппе Гарибальди и его соратниками. С началом Гражданской войны в США Дэниел вернулся на родину и предложил свои услуги армии Конфедерации. Получил тяжелое ранение (из-за которого правая рука практически не действовала) и ушёл с военной службы в конце 1861 года.
И вот этот самый пугающий Джон Дэниел ждал Фальконера с хлыстом в руке на задней веранде новой правительственной резиденции, угрюмо глядя на дождь.
Удостоив Фальконера косого взгляда, Дэниел ткнул хлыстом в сторону заливаемых водой с неба голых деревьев.
— Дерьмовая примета для нового президента. А, Фальконер? — спросил он резким скрипучим голосом, не утруждая себя приветствием.
— Надеюсь, нет, Дэниел. Как поживаете? Полагаю, ничего?
Дэниел не обратил на потуги собеседника быть вежливым ни малейшего внимания:
— Что думаешь о нашем новом президенте, Фальконер?
— Думаю, нам повезло с ним.
— Звучит, как передовица в «Сентинел». — гадливо сморщился Дэниел, — Господи, Фальконер, да в конгрессе старых США было полно таких рохлей, как Дэвис. Свиная задница больше годится на роль вождя нации, нежели Дэвис. Чем он всех вас покорил? Хотя, отдадим ему должное, он величественен. Только величественность эта — величественность мумии. И как с мумиями до потомков доходят всякие древние бесполезные черепки, так и Дэвис принёс в мир живых мёртвые, засушенные, как он сам, понятия о чести и достоинстве. А нам, Фальконер, не это надо, а напористость. Нам нужны люди, которые способны пойти и выбить из янки дух. Нам надо утопить Север в крови, а не трепать языком с высокой трибуны. Если бы болтовня выигрывала битвы, мы бы уже топтали Мэйн на пути в Канаду. В курсе, что Джо Джонстон был в Ричмонде два дня назад?
