— Они не уйдут… Они хотят видеть вас…
— Хотят видеть меня? — со смехом повторил сэр Перси. — Что же, пусть посмотрят!
Он быстро дописал письмо, сделал смелый росчерк под своим именем и, слегка придерживая рукой бумагу, на которой писал, отодвинулся от стола.
У Шовелена сердце готово было разорваться от сильного волнения.
— Черт побери! Ну, пусть посмотрят на меня! — И сэр Перси, выпрямившись во весь свой огромный рост, схватил в каждую руку по тяжелому оловянному подсвечнику и высоко поднял их над головой.
— Письмо! — хрипло прошептал Шовелен. Но прежде чем он успел протянуть за письмом руку, Блейкни с размаху кинул оба подсвечника на пол. Те с грохотом покатились в разные стороны, свечи погасли, и комната в одно мгновение погрузилась во мрак.
В толпе раздался крик. Все только на один миг увидели какую-то гигантскую фигуру, которая, стоя с вытянутыми руками, показалась неестественно огромной, а в следующий миг все уже исчезло в темноте. Охваченные суеверным страхом, пьеро и пьеретты, паяцы и коломбины, вместе с барабанщиками и трубачами пустились бежать куда глаза глядят.
В темной комнате воцарилась страшная суматоха. Кто-то крикнул: «К окну!» — и все не долго думая бросились через окно преследовать — но кого? Преследователи и сами не знали, однако в одну минуту комната почти опустела.
— Где письмо? — кричал Шовелен. — Ко мне, Колло! Письмо в его руках!
В темной комнате послышался шум борьбы, затем раздался торжествующий голос Колло:
— Письмо у меня! В Париж!
— Победа! — отозвался ликующий голос Шовелена. — Скорее звонить к вечерней молитве! Эбер, отправляйте священника звонить!
Колло д'Эрбуа инстинктивно нашел дверь, кликнул своих спутников и вышел во двор, откуда вскоре послышались шум и бряцание оружия, затем стук копыт быстро удалявшихся лошадей показал, что отряд понесся к Парижу.
Шовелен со вздохом облегчения опустился в кресло, нисколько не заботясь о судьбе сэра Перси и его жены — ведь письмо было уже по дороге в Париж. Вдруг его слух был поражен каким-то странным звуком. Не различая ничего в окружающей темноте, Шовелен по стене добрался до двери в коридор, возле которой слабо мерцала маленькая масляная лампа, снял ее со стены и вернулся в комнату. Из темноты перед ним выступила огромная фигура сэра Перси. Он с улыбкой смотрел на Шовелена, держа в руке одну из шпаг Лоренцо Ченчи.
— Наступили день и час, назначенные для нашей дуэли, — произнес он. — А вот и южный крепостной вал, если не ошибаюсь. Угодно вам будет приступить?
При виде этого человека Шовелен почувствовал в душе смертельный холод и побледнел как полотно. В наступившей тишине отчетливо донеслись звуки церковного колокола, призывавшие к молитве.
Шовелен с трудом овладел собой.
— Довольно, сэр Перси! — резко сказал он. — Вы прекрасно знаете, что я никогда не имел намерения драться с вами этими отравленными шпагами, и…
— Да, я это знал, месье Шовелен! Но знаете ли вы, что я имею намерение убить вас… как собаку? — И, отбросив шпагу, Блейкни наклонился над маленькой фигуркой Шовелена, которого мог отправить на тот свет одним ударом своего могучего кулака.
Однако Шовелен не испытывал больше ни малейшего страха.
— Если даже вы убьете теперь меня, сэр Перси, — спокойно сказал он, — вы не сможете уничтожить письмо, которое гражданин Колло д'Эрбуа в настоящую минуту везет в Париж!
От этих слов настроение сэра Перси мгновенно изменилось, и он разразился самым добродушным смехом.
— Ну, месье… э-э… Шобертен, — весело воскликнул он. — Это всего остроумнее! Вы слышите, дорогая? Черт возьми! Да я просто умру от смеха!.. Месье думает… нет, это чертовски остроумно! Месье думает, что английский джентльмен станет бороться, валяясь на полу, для того чтобы отдать злополучное письмо!
— Сэр Перси! — прошептал Шовелен, томимый страшным предчувствием.
— Вы положительно меня изумляете, — продолжил сэр Перси, вынимая из кармана смятую бумагу и показывая ее Шовелену. — Вот письмо, которое я писал, чтобы выиграть время. Однако вы гораздо глупее, чем я думал, если предполагали, что я могу дать бумаге какое-нибудь иное назначение, кроме вот этого! — И он резким движением ударил Шовелена бумагой по лицу. — Хотите знать, месье… э-э… Шобертен, какое письмо везет в Париж ваш друг гражданин Колло? Оно короткое и написано стихами — я написал его сегодня, пока вы думали, что я пьян. Нет, вино было все вылито за окно, я недаром сказал, что не так пьян, как вы думаете… Так вот содержание парижского письма:
Алый Первоцвет мы ищем впопыхах —
Где ж он? На земле? В аду? Иль в небесах?
Франция давно охотится за ним,
Но Цветок проклятый все ж неуловим!
— Стихи недурны и в переводе, вероятно, доставят большое удовольствие вашему другу, гражданину Робеспьеру.
Пока Блейкни говорил, послышался в третий раз звон к вечерней молитве, а в гавани прогремела пушка. Теперь каждую минуту мог вернуться Эбер или кто-нибудь из солдат, и сэру Перси пора было подумать о бегстве. Схватив Шовелена за плечи, он быстро оттащил его в ту сторону, где незадолго перед тем сидели Маргарита и отец Фуке. При помощи веревки, плаща и кляпа, приготовленных для леди Блейкни, сэр Перси, хорошо отдохнувший в этот день, в одну минуту сделал из бывшего французского уполномоченного при английском дворе бесформенный узел, не способный ни двигаться, ни звать на помощь, а затем отнес его в ту комнату, где целый день страдала Маргарита. Уложив Шовелена на постель, он несколько мгновений смотрел на него с какой-то смесью сострадания и презрения, а перед уходом невозмутимо вынул из кармана клочок бумаги и вложил его в дрожащие пальцы своего врага. На бумаге были нацарапаны четыре строки стихов, которые через сутки должны были прочесть Робеспьер и его товарищи. Затем Блейкни не спеша вышел из комнаты.
Когда он вернулся в комнату, где писал письмо, Маргарита стояла у окна, опершись изящной рукой на спинку стула, вся ее фигура выражала страстное ожидание. С той минуты как ее муж схватил подсвечники, она уже поняла его намерения и все время была наготове помочь ему в случае нужды. Мужество ни на минуту не изменило ей. Стоя в стороне, она чутко прислушивалась к тому, что происходило в окружавшей ее темноте. Только тогда, когда смертельный враг ушел с ее пути, она появилась из своего темного угла и подошла к столу, освещенному лампой.
Войдя в комнату, Блейкни в дверях остановился, как будто радость видеть любимую женщину была ему не под силу. В следующую минуту Маргарита уже была в его сильных объятиях, все тревоги вмиг забылись. Перси помнил одно — она его любит, а он ее боготворит.
