— Считают тебя шутом гороховым, — ответствовал Томас.
— Как бы то ни было, — ледяным тоном произнёс Роланд, — Вам известно, кто я такой, и я имею честь вызвать вас на поединок.
Томас отрицательно мотнул головой:
— К турнирам мы здесь непривычны. Если сражаемся, то сражаемся всерьёз.
— Господин граф Лабрюиллад требует, чтобы вы вернули ему супругу.
— Писание учит нас, что пёс всегда возвращается на свою блевотину. Так что сучка твоего господина вольна вернуться к нему, когда ей заблагорассудится. Твоя помощь ей не требуется.
— Она — женщина, — резко возразил Роланд, — Её дело — подчиняться, а не рассуждать, в чём она вольна или не вольна.
Томас кивнул на замок:
— Кто распоряжается в этих стенах, по-твоему? Я или господин граф?
— Вы. В данный момент.
— Значит, в данный момент, Роланд-откуда-не-помню-ты-там, графиня Лабрюиллад вольна поступать так, как сама пожелает. По крайней мере, до тех пор, пока находится в стенах моего замка, а не замка её мужа.
— Решим это поединком, — гнул свою линию Роланд, — Я вызываю вас!
Он стянул латную рукавицу и швырнул её в телегу. Томас хмыкнул:
— Поединком решим? Интересно, как?
— Когда я повергну вас, Томас из Хуктона, женщина по праву победителя достанется мне.
— А если я повергну, а не повергнусь?
Роланд самодовольно улыбнулся:
— Едва ли. Господь на моей стороне.
Томас лениво глянул на лежащую у его ног между бочек рукавицу:
— Передай господину графу, что, коль Его Брюхатое Сиятельство желает забрать жену, пусть сам является, а не присылает шутов гороховых.
— Этот шут, — вздёрнул подбородок Роланд, — взялся исполнить два трюка: вернуть графу его законную половину и наказать вас за дерзость. Итак, что насчёт поединка?
— Предлагаешь мне драться в этом? — Томас указал на свой наряд: мягкие туфли, штаны и сорочку.
— Можете облачиться в доспехи, — великодушно разрешил Роланд, — Я подожду.
Томас вздохнул и позвал одну из девиц у колодца:
— Жанетта, ма шери, будь так добра, опусти в колодец ведро, наполни и, не торопясь, тяни наверх.
— Прямо сейчас?
— Прямо сейчас.
Томас наклонился, поднял рукавицу из кожи, усиленной стальными пластинами, повертел в руках и протянул Роланду:
— Если к тому моменту, когда Жанетта достанет из колодца ведро, ты ещё будешь в городе, мои лучники нашпигуют тебя стрелами. Возвращайся к Лабрюилладу и передай, что за женой пусть приезжает лично, а не подсылает кого ни попадя.
Роланд покосился на тянущую за верёвку ведро девушку и бросил Томасу, постаравшись вложить в слова всё презрение, на какое только был способен:
— У тебя нет чести, англичанин, и я убью тебя в один прекрасный день.
— Выезжать из города будешь, башку в выгребную яму макни, охолонись, — напутствовал его Томас.
— Я…
— Эй, Сэм! — заорал Ле Батар по-французски, — Конька не задень! Я его себе приберу.
Роланд, чуя, что запахло жареным, счёл, что пора делать ноги и поскакал к южным воротам. За ним последовал знаменосец.
Томас подмигнул быстроглазой Жанетте, бросил ей монетку и, спрыгнув с телеги, пошагал к замку.
— Чего он хотел? — полюбопытствовала Женевьева.
— Сразиться со мной. Он — защитник чести Лабрюиллада.
— Сразиться с тобой, чтобы отвезти Бертилью к мужу?
— Да.
— Он приехал забрать графиню? — вырвалось у незаметно подошедшего брата Майкла.
— А тебе что до того, святой брат?
Монашек сконфузился:
— Я… я беспокоюсь…
— Это легко исправить, — утешил его Томас, — Завтра тебе беспокоиться будет некогда.
— Почему это?
— Поедешь со мной в Монпелье. Ты же туда направлялся? Завтра туда и отправимся. Пакуй пожитки, какие есть.
— Но…
— Завтра, — внушительно повторил Томас, — На рассвете.
Ибо в Монпелье находился университет, а Томас здорово нуждался в совете учёных людей.
Лорд Дуглас был вне себя от ярости. Две сотни бойцов он привёз во Францию, а, вместо того, чтобы кинуть их против англичан, король Франции тянет кота за хвост и устраивает турнир! Чёртов турнир! Англичане жгут города на границах с Гасконью, осаждают замки в Нормандии, а король Иоанн развлекается игрой в солдатики. И лорду Дугласу пришлось принять участие. Не самолично, конечно, тем не менее, когда король предложил выставить против пятнадцати французов пятнадцать шотландцев, отказаться означало бы потерять лицо.
— Из седла вышибай, понял? — наставлял Дуглас тощего земляка со впалыми щеками.
Тот кивал. Звали его Скалли. Он, единственный из бойцов Дугласа, пренебрёг шлемом. Его тёмные, продёрнутые ранней сединой длинные волосы были свиты в косички с вплетёнными в них косточками. По слухам, каждому убитому им англичанину Скалли оттяпывал фалангу пальца, которая затем пополняла коллекцию костей в косицах. «По слухам», ибо напрямую уточнять у Скалли никто не решался. Часть костей вполне могла принадлежать и шотландцам из числа не в меру любопытных.
— Вышиб из седла — и готово! — поучал Дуглас.
Скалли ощерился и без тени шутки спросил:
— Добивать?
— Боже, нет, дурень! Это же вшивый турнир! Просто сбивай с ног и не давай встать.
На исход схватки делались ставки. Больше ставили на французов. В богатых доспехах, на превосходных конях, все они успели прославиться на бесчисленных турнирах. Проезжая мимо зрителей, французские бойцы задерживались перед королевской ложей. Шотландцы на низкорослых лошадках и в старомодных доспехах на фоне противников смотрелись бедными родственниками. Французы, как один, щеголяли в закрытых шлемах, украшенных намётами и клейнодами; шотландцы обошлись лёгкими бацинетами: простыми железными шапками с кольчужной защитой шеи. Скалли, выделявшийся непокрытой головой, вооружился устрашающего вида палицей, не доставая из ножен фальшион.
— Рыцарь, запросивший пощады, неприкосновенен… — терпеливо вещал герольд. Правила и без него знали всё назубок, его никто не слушал, — Копья затуплены. Пользоваться остриём меча в схватке запрещено. Не дозволяется также наносить увечья лошадям…
Король вручил слуге кошелёк и послал сделать ставку на французов. Лорд Дуглас поставил все свои деньги на соотечественников. Сам он принять участие в схватке не пожелал. Не из страха, просто ему нечего было себе доказывать. А вот племянника он включил в число пятнадцати шотландских бойцов. Обета не сражаться с французами Робби не давал, так что пусть все видят, что в неге и роскоши французского двора он не растерял боевых навыков. Сэр Роберт, на щите которого, как и у прочих участников-шотландцев, красовалось багровое сердце Дугласов, оживлённо беседовал с одним из грядущих противников-французов, с которым, очевидно, был знаком.
