– Эй, шевелись, занимай вон тот приют, – принялся подгонять своих домочадцев ликса. – Всем вместе селиться, чтоб мне не бегать к своим рабам в ближайший барак! – прикрикнул ликса на вольноотпущенника. – Скарб внутрь заносите, на улице не оставлять! Раскрадут. Майка где? – оборотился к зятю.
– Гулять ушла, – ответил тот. – Поискать?
– Не надо. Пускай гуляет.
И он, воображая, что никто не видит, подмигнул Приску.
– Ну и хаос тут у вас, – раздался знакомый голос.
Приск обернулся – вслед за гражданскими, их телегами и скотом верхом ехал центурион Нонний.
«Он-то откуда?!» – едва не закричал Приск.
Меньше всего на свете легионер мечтал вновь встретиться с этим человеком.
* * *
Приск был сам не свой. Ночь не мог спать спокойно – то и дело просыпался. Кука, явившийся только под утро, сказал, что пока в лагере все тихо.
«О, бессмертные боги, еще немного времени… умоляю…» – Гай застонал, представив на миг, что будет, если варвары усадьбу Корнелия возьмут.
– Раны ноют? – понимающе спросил Кука.
– Вроде того. Ты не выведал, почему Нонний вновь у нас?
– Выведал.
– Ну и что?
– Он здесь проездом. Его отправляют в Четвертый Счастливый легион первым центурионом во второй когорте.
– Погоди! Он же был префектом лагеря…
– Во-первых, префектом лагеря он был временно. А во-вторых, трибун Анний наверняка доложил о его «подвигах» наместнику. Вот тот живо и решил перевести нашего героя на дакийский берег.
– И в результате Нонний оказался в Эске, – подвел итог Приск.
– Думаешь, он случайно у нас остановился?
Да, с Ноннием все было неясно. Почему его после убийства Квинта перевели, почему теперь он отделался столь малым наказанием? Явно делал карьеру под чьим-то покровительством. Но вот под чьим? Нонний никогда об этом не распространялся.
– Жаль, при Тапае его не было, – заметил Кука. – Мы бы его там упокоили.
– Следи за мерзавцем, такие, как он, старое не забывают, – посоветовал Приск.
* * *
Хуже всего знать, что нападение будет, и ждать в бездействии, когда же все начнется. Вестей никаких, мороз крепчает, и мысль, что, возможно, доживаешь последние свои деньки, кажется почти обыденной.
Пару раз Приск сталкивался с Ноннием. Тот смотрел мрачно. Но и только.
В первый день Нонний вел себя осторожно, будто что-то высматривал, вынюхивал. Но к вечеру не утерпел и пустил палку в ход – двоим новобранцам «повезло» попасться ему на пути, и центурион тут же безжалостно избил их ни за что. Легионеры постарше старались обходить его как бешеного. Кажется, военный трибун так и не поставил Нонния никем командовать, потому что и на другой день он просто шатался по лагерю.
День Приска и его друзей теперь проходил в хлопотах – караулы, работа в мастерских, организация команд из беженцев. Оглянуться не успеешь, а день уже и промелькнул. Зато вечера были тягучими как смола. Собирались на кухне, где было тепло и где кроме красного отсвета печи еще горели светильники. Играли – у Тиресия был при себе набор фишек из голубого и белого стекла, а поле для игры вырезали на широкой доске стола.
На другой день после вселения в лагерь жителей канабы Кука привел в казарму закутанную в толстый плащ девицу. Впрочем, куталась она зря – и так всем было ясно, чья именно аппетитная фигурка скрывается под темной тканью.
Тиресий тут же предложил заклад – сколько времени гостья пробудет в гостях. Тиресий ставил на полчаса. Приск – на час. Малыш заявил, что и четверти клепсидры[67] много.
Тиресий тут же выставил клепсидру (чтоб она не замерзала, ложась спать, предсказатель выливал из нее воду) и собрал ставки.
– Два часа! – последним объявил свою версию Молчун.
Принялись играть, однако игра как-то не клеилась под сладострастные ахи и охи из соседнего помещения.
Пари выиграл Молчун.
Вода стала отмерять уже третий час, когда Майя, опять закутавшись в плотный плащ, покинула комнату. Кука так умаялся, что провожать ее не стал – отправил с девицей Аристея. Медик в госпитале вправил рабу плечо, но велел пока носить руку на кожаной перевязи и, по возможности, не беспокоить.
Вернулся Аристей не скоро, когда уже все, кроме Приска, отправились спать. Ни слова не сказав, красавчик-грек подсел к огню. Приск, оставленный присматривать за печью до возвращения Аристея, невольно усмехнулся: сдавалось ему, что над заданием ликсы трудится теперь не один только Кука.
* * *
Так прошло три дня, а на четвертый день утром ворота отворились, и в лагерь влетел на взмыленной лошади бенефициарий. Приск и Кука в этот момент как раз стояли в карауле у ворот.
Приск проводил всадника взглядом.
– Хорошо бы узнать, какое известие привез нам гонец, – сказал, ни к кому не обращаясь, Гай.
– Какое… понятно, какое… даки где-то в низовьях переправились. А где именно, нам скоро сообщат, – сказал Кука.
И тут же заиграла труба, созывая общий сбор.
Кука оказался прав: известие, что привез бенефициарий, было, мягко говоря, нерадостным. Когда все имевшиеся в наличии легионеры и ауксилларии построились перед принципией, военный трибун сообщил, что варвары переправились через Данубий-Истр в низовьях и обрушились на Малую Скифию. Приказ наместника: запереться в стенах, оборонять лагерь и канабу. Канабу – по возможности.
– Где же Траян?! – воскликнул в сердцах Малыш.
– Видимо, слишком далеко, чтобы успеть на помощь, – отозвался Кука.
«Где же Кориолла?» – подумал Приск.
Все эти дни он вспоминал о ней. Думал даже лично поехать в усадьбу – предупредить. Любовь, которую он все эти годы пытался умертвить, вспыхнула вновь. Замерзшее сердце оттаивало и кровоточило. Было больно. Так бывает, когда в тепле начинают отходить замерзшие пальцы. Поначалу Приск надеялся, что старый Корнелий, столько лет проживший в этих местах, передумает и перевезет семью в лагерь. Должен же он понимать, какая опасность им угрожает!
Но ждал Приск напрасно.
Измаявшись вконец, решил отправить кого-нибудь к Корнелию в усадьбу – пусть гонец расскажет о привезенном бенефициарием письме. Но кого послать? Сам Приск мог в любой момент выехать за ворота в разведку. Разумеется, верхом на хорошем скакуне не так трудно сделать крюк и заглянуть к Корнелию. Кука как-нибудь его прикроет…
О, бессмертные боги, как он мог поверить, что Кориолла – такая же развратная дрянь, как и Майя? Как убедил себя, идиот, что не любит ее больше… И – как смирился со сватовством Валенса?! На все эти вопросы он теперь не находил ответа.
– Гай, – окликнул его Тиресий. – Префект лагеря ждет нас всех немедленно у себя.
Взгляд Приска остановился на Аристее. Парень теперь почти все время таскался вслед за хозяином, вот и сейчас стоял рядом, глядя прямо перед собой. Его поразительно красивый профиль с прямым носом и чувственным ртом, маленьким, но упрямым подбородком и меланхолично полуприкрытым веком виделся чудной камеей, вырезанной рукой искусного мастера.
