Тон у Пизона был дружелюбный, и Марк вдруг понял, что впервые видит этого человека в хорошем настроении. Удивленный, он повернулся к Пелленею. Афинянин улыбнулся в ответ и громко сказал:
— Пизон, сегодня ты веселый.
— Конечно. Я пришел домой. Четыре месяца не видел жены и девочек.
— У тебя есть жена?
— Да. — Пизон сердито посмотрел на Пелленея. — А что?
— Ничего. Просто я тебя не знал с этой стороны. Вот и все.
Лицо Пизона опять стало привычно угрюмым.
— Прибавьте шагу. Не теряйте времени! Хозяин хочет прийти в школу до темноты. Пошли!
Звеня цепями, рабы зашагали быстрее. Порцинон ехал немного впереди них и жевал яблоко.
Разбитая дорога перешла в мощеную, когда они спустились с гор и растянулись прямой линией по долине. Большую часть дня было тепло, но к вечеру небо затянулось облаками, воздух стал горячим и влажным. Пленники, подгоняемые Пизоном, вспотели. С наступлением сумерек вдалеке, со стороны Везувия, сверкнула молния. Легкий ветерок пошевелил волосы Марка, охладил лицо. Как только они прошли мимо верстового камня недалеко от Капуи, Порцинон свернул с главной дороги и повел их по узкой дороге, по сторонам которой росли тополя. Первые капли дождя упали, когда они дошли до конца дороги. В темноте Марк увидел перед собой школу гладиаторов.
Стена высотой десять футов, покрытая штукатуркой, окружала большой комплекс построек, казарм и площадок для тренировки. Снаружи стены находилась овальная деревянная арена примерно сто футов в ширину, соединенная со школой крытым проходом. За ареной — несколько конюшен и большие клетки, а вблизи от них Марк увидел серого волка, который метался из стороны в сторону за загородкой. Неподалеку стояла большая вилла с садом. Марк догадался, что там, наверное, живет Порцинон. На каждом углу стены была вышка, откуда охрана следила за школой и ее обитателями.
Порцинон подвел свою небольшую колонну к главным воротам школы. Тяжелая деревянная дверь имела форму арки, достаточно широкой, чтобы мог проехать крытый фургон. Когда ланиста приблизился, из дверей сторожки появились шестеро охранников. На каждом был шлем, с плеча свисал на ремне меч. Марку они показались солдатами. Ясно было, что Порцинон бдительно охраняет своих гладиаторов. Марк подумал, что это скорее не школа, а тюрьма.
Охранники подняли тяжелое бревно с железных скоб, загнали его в щель в сторожке и открыли ворота. Они отошли в сторону и склонили головы перед хозяином. Как только внутрь вошел последний пленник, бревно со скрежетом опустилось на свое место, запирая ворота.
Новичков повели по дороге между низкими строениями. Из открытой двери одного из них доносился соблазнительный запах пищи, внутри несколько рабов колдовали над дымящимися котлами, бросая туда овощи и куски мяса. С другой стороны были склады за железными засовами. Внутри на полках и деревянных гвоздях размещалось разнообразное оружие — мечи, пики, трезубцы, кинжалы, топоры, булавы. Рядом висели их деревянные копии. Вид такого количества смертельного оружия поверг Марка в дрожь, когда он представил, что эти предметы могут сделать с ним. На следующем складе хранилось снаряжение — шлемы, щиты, нарукавники, наголенники и нагрудные пластины, все аккуратно разложенное на полках.
Порцинон привел их на тренировочную площадку, где земля была хорошо утрамбована и засыпана мелким гравием. Он натянул поводья и повернулся к новобранцам, которые остановились, вытянувшись в линию. Несколько секунд ланиста молча смотрел на них. Дождь усилился. Марк и остальные быстро промокли насквозь, ожидая, что скажет хозяин.
Порцинон выпрямился в седле, набрал воздуха в легкие и громко заговорил, чтобы все его слышали сквозь шум дождя.
— Это ваш новый дом, — объявил он и повел рукой вокруг себя. — Единственный дом, который отныне у вас будет. То, откуда вы пришли, осталось лишь в воспоминаниях, и вам лучше забыть вашу прежнюю жизнь. Теперь все это умерло для вас. Остается только учиться, как драться и выживать. Если вы овладеете этим искусством, то будете жить долго, а некоторые из вас когда-нибудь смогут заслужить свободу. Я не хочу сказать, что судьба на вашей стороне. Это не так. Большинство из тех, кто проходит через ворота моей школы, погибают на арене. Многие умирают здесь во время тренировок. Это трудная, тяжелая жизнь. Вы будете учиться до изнеможения. Вас будут учить выносить боль. Вы научитесь драться, овладеете умениями элитного воина. Понятно, что это длительный, трудный процесс. Если вы выживете и преуспеете в учебе, вы будете драться на арене, и если умрете, то как настоящие мужчины. Если вы потерпите неудачу здесь, то умрете на песке арены или станете жалкими калеками и, если повезет, будете проданы другому хозяину.
Порцинон помолчал, чтобы его слова осели в головах новобранцев, и продолжил тем же суровым тоном:
— Ваша здешняя жизнь будет подчинена строгим правилам. Попробуйте только нарушить их. Вас будут пороть за малейшую провинность. Если вы поднимете руку на кого-нибудь из учителей, или попытаетесь бежать, или если я услышу, что кто-то плетет заговор против меня и моих учителей, вас забьют до смерти ваши же товарищи. Подчиняйтесь нам, много работайте — и время от времени будете получать награду. Учитесь всему, чему сможете, правильно используйте свое умение, и наградой вам будут известность, слава и богатство, которых вы никогда бы не получили, будь вы свободными людьми. Подумайте об этом сегодня вечером, а утром начнется ваша учеба.
Марк содрогнулся. Вот оно как. И нет никакой возможности бежать.
Повернувшись к Пизону, Порцинон кивнул:
— Сними с них кандалы. Разведи по помещениям. Накорми их и дай свежие туники.
— Да, хозяин, — склонил голову Пизон.
Порцинон развернул лошадь и поехал к сторожке, а Пизон подошел к новобранцам и вынул из своего ранца молоток. Он начал с другого конца цепи, и Марку пришлось долго стоять под проливным дождем. Солнце уже зашло, и остался только слабый свет луны, иногда проглядывавшей сквозь облака, несущиеся по небу. На вышках и вокруг построек рабы зажигали факелы и жаровни, дававшие немного света.
Марк промок до нитки, он дрожал, стоя и слушая резкий звон ударов, — это Пизон выколачивал штыри, которые крепили ошейники. Один за другим пленники освобождались от оков. Они стояли, потирая шеи и плечи, натертые железными кольцами. Наконец Пизон закончил с Пелленеем и подошел к Марку.
— Наклони голову набок, — приказал он.
Марк подчинился и слегка дернулся, когда Пизон грубо схватил его за воротник, нащупывая в темноте головку штыря. Он поднял молоток и прицелился. Первый удар прозвучал так близко к уху Марка, что у него зазвенело в голове. Он невольно отшатнулся.
