Говоря, он бросил взгляд на Маргерит, но она бесстрашно встретила его, не обнаружив признаков волнения.
— Нет, друг мой! — ответил принц. — Мои уста на замке, а члены Лиги ревностно охраняют секрет их предводителя, так что его прекрасные поклонницы должны удовлетвориться обожанием тени. В Англии, мсье, одно только имя Алого Пимпернеля вызывает всеобщий энтузиазм. Никто его не видит за исключением преданных помощников. Мы не знаем, высокий он или низкорослый, блондин или брюнет, но не сомневаемся, что он храбрейший человек во всем мире, и гордимся тем, что он англичанин.
— Ах, мсье Шовлен! — добавила Маргерит, с вызовом глядя в непроницаемое лицо француза. — Его королевскому высочеству следовало бы упомянуть, что мы, женщины, думаем о нем как о легендарном герое. Мы обожаем его, носим его эмблему, дрожим за него, когда он в опасности, и восхищаемся им в час победы!
Шовлен молча поклонился принцу и Маргерит, не сомневаясь, что целью обеих речей было выразить ему презрение и бросить вызов. Принца Уэльского — любителя праздных развлечений — он в свою очередь презирал, а красавицу с цветками из бриллиантов и рубинов в золотистых волосах крепко держал в кулаке, и потому мог позволить себе молча ожидать дальнейших событий.
Последовавшую паузу нарушил громкий и глупый смех.
— Мы, бедные мужья, — воскликнул сэр Перси, — должны покорно терпеть, пока наши жены обожают тень!
Все рассмеялись, и принц громче всех. Напряжение спало, и в следующий момент толпа рассеялась по разным комнатам.
Глава двенадцатая
Клочок бумаги
Хотя Маргерит продолжала весело болтать, хотя ее окружало куда большее внимание, чем любую из присутствующих женщин, она глубоко страдала, чувствуя себя, как приговоренный к смерти, проводящий на земле последний день.
Ее нервы пребывали в состоянии болезненного напряжения, которое увеличивалось стократно в течение часа, проведенного в компании мужа между театром и домом лорда Гренвилла. Тоненький луч надежды на то, что она сможет обрести в этом ленивом добряке друга и советчика, исчез так же быстро, как появился, в тот момент когда Маргерит осталась наедине с ним. Отношение все того же добродушного снисхождения со стороны мужа, сходное с тем, какое испытывают к преданному слуге или домашнему животному, заставило ее отвернуться от человека, который должен был явиться для нее моральной поддержкой в теперешнем душераздирающем кризисе, кто обязан дать ей хладнокровный совет, когда она разрывается между любовью к брату, находящемуся в смертельной опасности далеко отсюда, и ужасом перед страшной службой, требуемой от нее Шовленом в обмен на безопасность Армана.
Однако ее моральная поддержка и хладнокровный советчик стоял в окружении пустоголовых молодых щеголей, с явным удовольствием повторяя сочиненное им нелепое четверостишие. Казалось, им больше не о чем говорить. Даже принц со смехом спросил у нее, как она оценивает последний поэтический шедевр своего супруга.
Тебя мы ищем тут и там.
Никто сказать не может нам,
В какую спрятался ты щель,
Неуловимый Пимпернель.
Bon mot [59] сэра Перси распространилась по всему дому. Принц был очарован и клялся, что жизнь без Блейкни превратилась бы в мрачную пустыню. После чего, взяв под руку сэра Перси, он увлек его в комнату для карт, где оба тут же включились в игру.
Сэр Перси, чей интерес к светским сборищам обычно сосредотачивался вокруг карточного стола, позволял жене флиртовать, танцевать и развлекаться, как ей заблагорассудится. И сегодня, сообщив гостям bon mot новейшего изготовления, он оставил Маргерит в окружении поклонников, жаждущих заставить ее забыть о присутствии щеголеватого лентяя, который был достаточно глуп, считая, что умнейшая женщина Европы может успокоиться в призрачных узах английского брака.
Все еще испытываемые тревога и напряжение только прибавили очарования прекрасной Маргерит Блейкни; эскортируемая стаей мужчин различных возрастов и национальностей, молодая женщина вызывала возгласы восхищения у каждого, мимо кого она проходила.
Маргерит больше не тратила времени на размышления. Несколько богемное воспитание сделало ее фаталисткой. Она ощущала, что не в силах управлять событиями, которые должны развиваться сами по себе. От Шовлена ей нечего было ожидать милосердия. Назначив цену за голову Армана, он предоставил ей выбор, платить ее или нет.
Несколько позже Маргерит заметила сэра Эндрю Ффаулкса и лорда Энтони Дьюхерста, казалось, только что прибывших. Она увидела, что сэр Эндрю тотчас же направился к Сюзанне де Турней, и молодые люди вскоре уединились в одной из оконных ниш, ведя там серьезный и, по-видимому, приятный для обоих разговор.
Два джентльмена выглядели усталыми и встревоженными, однако были безукоризненно одеты, и в их безупречном поведении ничто не выдавало ощущения катастрофы, грозившей их предводителю и им самим.
О том, что Лига Алого Пимпернеля не намерена отказываться от своих планов, Маргерит узнала от юной Сюзанны, которая сообщила ей, что граф де Турней должен быть вывезен Лигой из Франции в течение нескольких ближайших дней. Рассматривая блестящую и нарядную толпу в ярко освещенном танцевальном зале, Маргерит спрашивала себя, кто же из них таинственный Алый Пимпернель, держащий в своих руках нити рискованных заговоров и судьбы бесценных человеческих жизней.
Хотя Маргерит уже многие месяцы слышала об Алом Пимпернеле и воспринимала его анонимность, как и все общество, теперь ею овладело жгучее желание открыть его тайну, независимо от Армана и Шовлена, а исключительно из чувства восхищения перед его смелостью и ловкостью.
Конечно, Алый Пимпернель находится где-то на балу, так как сэр Эндрю Ффаулкс и лорд Энтони Дьюхерст, очевидно, явились сюда, чтобы встретиться со своим шефом и получить от него свежее mot d'ordre [60].
Маргерит окидывала взглядом аристократические нормандские лица [61], коренастых, светловолосых саксов [62], более мягкие и жизнерадостные кельтские черты [63], ища в ком-нибудь из присутствующих властность, энергию и хитрость, позволившие ему стать предводителем группы благородных английских джентльменов, среди которых, по слухам, был и сам принц Уэльский.
Сэр Эндрю Ффаулкс, устремивший нежный и томный взгляд голубых глаз на юную Сюзанну, уведенную от него и от их приятного tete-a-tete [64] ее суровой матерью? Конечно, нет, решила Маргерит, наблюдавшая, как он отвернулся с тяжким вздохом, когда хрупкая фигурка Сюзанны исчезла в толпе.
