— Бужане прислали всего-то сорок человек, — вздохнул Добрыня. — К тому же эти молодцы военной сноровкой с варягами сравниться не могут. Черниговцы обещали прислать полсотни боярских сыновей. А что толку? Уверен, и черниговские бояричи в военном-то деле тоже неучи. Из древлян неплохие воины, но, опять же, не идут древляне в нашу дружину, племяш. Не любят они киевлян. — Добрыня вновь вздохнул. — Со времен княгини Ольги не любят.
— Дядя, это правда, что моего брата Ярополка закололи мечами Ульфир и Остен? — вдруг спросил Владимир чуть дрогнувшим голосом. — Правда, что это ты приказал им убить Ярополка?
У Добрыни не дрогнул на лице ни один мускул, когда он встретился взглядом с племянником. Он спокойно ответил:
— Да, Ярополка закололи Ульфир и Остен, но приказывал им не я, а Стюрбьерн Старки. Он же выбрал этих двоих воинов, когда я повелел ему прикончить Ярополка. Почему ты спрашиваешь об этом, племяш?
— Ульфир и Остен недавно при мне хвастались, как они с двух сторон подняли Ярополка на мечи, — хмуро промолвил Владимир, откинувшись на спинку стула. — Мне показалось, дядя, что эти двое не просто похвалялись тогда. Они намекали мне, что и со мной может случиться то же самое, если я буду недостаточно щедр с ними.
За столом повисла тяжелая пауза.
Добрыня почувствовал, что Владимир не просто недолюбливает варягов, он не доверяет им. Добрыня и себя часто ловил на мысли, что и в нем самом нет полного доверия к варягам. В голове у Добрыни вдруг шевельнулась беспокойная мысль, что варяжская дружина, приведенная ими из Скандинавии, — это, по сути дела, прирученный хищный зверь, свирепый и безжалостный, если его разозлить. Покуда варяги во всем повинуются Добрыне и Владимиру, но надолго ли это?
Варяги стоят на страже у теремных ворот и дверей, при желании они могут запросто убить Добрыню и Владимира. В конце концов, у варягов есть свой собственный конунг Стюрбьерн Старки, который, как и легендарный Рюрик, происходит из княжеского рода. Что, если Стюрбьерну Старки захочется самому вокняжиться в Киеве?
* * *
В этом же солнечном мае в Киев прибыл посол из Царьграда. Собираясь встретить посла в тронном зале, Владимир заметно волновался. Два года из Царьграда не было никаких известий, хотя там знают о смерти Ярополка и о вокняжении в Киеве Владимира, сына рабыни. Обо всем происходящем на Руси византийские власти узнают от своих купцов, которые каждое лето приезжают в Киев с товарами. Византию и Русь связывают давние торговые отношения, а также союзный договор, заключенный Святославом Игоревичем с ромейским василевсом Иоанном Цимисхием. После смерти Цимисхия этот договор о взаимопомощи был подтвержден Ярополком, который ради этого встречался с ромейскими послами, приезжавшими в Киев, как раз накануне его распри с Владимиром.
Столь долгое молчание византийских властей очень беспокоило Владимира, который воспринимал это как явное нежелание гордых ромеев иметь дело с побочным сыном Святослава Игоревича. И вот наконец-то из Царьграда приехал посол!
Ромейского посла звали Калокиром, на вид ему было лет пятьдесят. Это был статный и высокий муж с румяным жизнерадостным лицом, на котором ярко блестели голубовато-серые большие глаза, в которых сквозил недюжинный ум. Волосы у посла были густые и светлые, небольшая кудрявая бородка придавала ему мужественность. Одет посол был в длинную тунику-далматику из плотного узорчатого шелка, поверх которой был наброшен фиолетовый плащ. На ногах у него были короткие красные сапоги. У далматика рукава были значительно шире, чем у нижней туники из белого льна, поэтому из-под рукавов далматика виднелся край рукавов нижней туники. На груди у посла переливалось ожерелье из драгоценных камней в золотой оправе.
Посол прекрасно говорил по-русски, он был изысканно вежлив и улыбчив, чем сразу расположил к себе Добрыню и Владимира.
Владимир восседал на троне из мореного дуба с резными подлокотниками и высокой спинкой, на которой были вырезаны молнии Перуна. Рядом с ним на другом троне чуть меньших размеров сидела юная Адель, наряженная в длинное приталенное платье из золотистой парчи, расшитое узорами в виде темных цветов и листьев. Тонкая талия хрупкой Адели была стянута узорным поясом, на ее груди лежало жемчужное ожерелье. Золотисто-русые волосы Адели были заплетены в две косы, ее изящная головка, укрытая тончайшим белым покрывалом и возложенной поверх него золотой диадемой, напоминала прекрасный бутон нераспустившегося цветка. Скрывая волнение, Адель слегка поджимала свои красиво очерченные розовые уста.
Плечистый Владимир смотрелся величаво и мужественно в длинной пурпурной свитке из аксамита с узорами из золотых ниток, с серебряной витой гривной на крепкой шее, с золотой короной на густых кудрях. Эту корону когда-то носили болгарские цари в пору своего могущества. Разбитые грозным Святославом, болгары лишились многих своих богатств, в том числе и этой золотой короны.
Слуги Калокира разложили на ковре перед княжеским троном дары: меч с серебряной рукоятью в ножнах, украшенных пластинами из слоновой кости, кинжал, посеребренные ножны которого были украшены тончайшей резьбой, позолоченный панцирь, две золотые чаши с чеканными узорами, скатки дорогих шелковых тканей. Но самым ценным и удивительным подарком был павлин, сделанный из тонких золотых пластин, спаянных между собой. Размером золотой павлин был с петуха.
Вставив маленький ключ в специальное отверстие на спине у этой диковинной игрушки, Калокир повернул его несколько раз. Раздался металлический звук натягиваемой пружины. После чего золотой павлин со звоном расправил крылья в стороны, поднял головку и, открыв клюв, издал негромкую протяжную трель, чем-то напоминавшую пение зяблика.
Среди бояр и их жен, набившихся в тронный зал по случаю приезда ромейского посла, раздались изумленные и восхищенные возгласы, смех и громкие перешептывания. Золотой павлин пропел три раза и умолк, головка его опустилась и крылья вновь прижались к бокам. Однако восторг княжеской свиты не утихал еще несколько минут, было весьма непривычно видеть детское любопытство в глазах седоусых бояр, их враз повеселевшие лица. Боярские жены старались протолкаться поближе к Калокиру, чтобы рассмотреть получше золотого павлина у него в руках.
Юная Адель при виде поющего золотого павлина невольно издала возглас удивления, чуть подавшись вперед. Владимир не удержался от смеха, глядя на эту диковинную золотую птицу. Улыбнулся и Добрыня, стоявший ближе всех к княжескому трону.
— Пресветлый князь, порфирородные василевсы Василий и Константин приветствуют тебя и вручают тебе эти дары в знак дружбы, — с поклоном произнес Калокир, осторожно поставив золотого павлина на среднюю из трех ступенек, ведущих на возвышение, где восседали Владимир и Адель. — Солнцеподобные государи мои желают тебе здравствовать, светлый князь. Пусть любые невзгоды минуют твою семью, княже. Да найдут погибель все недруги твои ныне и в будущем!
