обитель. Все они, как один, имели трёхцветные повязки на рукавах, а вот с оружием у этих повстанцев было не ахти – визуально Савушкин успел рассмотреть лишь пару винтовок и пять-шесть пистолетов. Негусто. что и говорить, в их ситуации и в самом деле любому ружью рад будешь, даже охотничьей двустволке… Сзади раздался голос Костенко:
– Товарищ капитан, на заднем дворе теж саме. Человек двадцать.
Капитан тяжело вздохнул.
– Мда-а-а, как говорится, не было у бабы хлопот – купила порося…. Сменили место дислокации – на свою голову… Ладно. Будем сдаваться. Глядишь, обойдётся лишь сдачей оружия. Иржи говорил, что повстанцы немцев просто разоружают…. Володя, ты у нас всегда был настоящим денди – белый платок у тебя есть?
Котёночкин кивнул.
– Есть. Я уже и древко от швабры присмотрел…
– Приматывай. – И скомандовал: – Хлопцы, оружие – за спину! Не будем провоцировать инсургентов… – Добавив вполголоса: – И вот что, мужики – стрелять в чехов, нашу родную кровь, в восставших рабочих Праги – мы не будем. Чем бы это ни кончилось…
Как только разведчики вышли на крыльцо, размахивая белым флагом – из толпы повстанцев вышел представительный мужчина лет пятидесяти, в габардиновом плаще и мягкой фетровой шляпе – который, подняв руку и этим прекратив все разговоры в толпе, произнёс, обращаясь к Савушкину:
– Musíte odevzdat svou zbraň! [42] – И повторил почти то же самое по-немецки: – Gib deine Waffen ab!
Савушкин положил на крыльцо магазина свой «парабеллум», своё оружие туда же сложили разведчики. Лишь Некрасов, сняв с плеча винтовку и на мгновение застыв в нерешительности – решил всё же не бросать её под ноги инсургентам, а протянул «свету» ближайшему к нему повстанцу, очевидно не желая унижать своё оружие таким явным к нему пренебрежением. Повстанец, которому снайпер протянул свою винтовку, поначалу сконфузился, но затем, быстро оценив ситуацию – схватил винтовку, закинул её за спину и кивнул на патронные сумки на поясе у Некрасова. Тот так же молча пожал плечами¸ расстегнул ремень и, ловко сняв с него патронташи – передал их новоиспечённому владельцу СВТ.
Жест снайпера, судя по всему, был предводителем мятежников оценён по достоинству – потому что его вторая фраза звучала куда более дружелюбно:
– Vezmeme vás do centrály. Němci v uniformách v pražských ulicích už nejsou v bezpečí… [43] – На что Савушкин лишь молча кивнул. До централи так до централи, что уж тут теперь…
Тут голос подал лейтенант. Немного волнуясь, он произнёс, старательно артикулируя слова:
– Potřebujeme naše auto. [44]
Главарь повстанцев слегка удивился – видимо, о «хорьхе» ему его бойцы доложить не удосужились – и, обернувшись к своим, что-то спросил. Три или четыре голоса ему что-то ответили – Савушкин с трудом понимал медленную чешскую речь, а эти строчили, как пулемёты – после чего командир мятежников, повернувшись к Котёночкину, промолвил:
– Moji soudruzi přivezou vaše auto na velitelství. [45]
Через несколько минут разведчики в сопровождении десятка повстанцев шагали на северо-запад, где, судя по всему, и находилась та самая загадочная «централь», она же «велительство» – где и будет решаться их судьба. Капитан про себя лишь изумился беспечности повстанцев – они не обыскали пленных фельджандармов, не обшарили их рюкзаки и полевые сумки, в которых, между прочим, помимо консервов, бритв и запасных носков – хранились также гранаты, пистолеты, патроны и рация. Удивительная безалаберность, которую можно было оправдать лишь тем, что повстанцами эти рабочие завода ЧКД-Прага были всего один день…
Впрочем, добраться до штаба повстанцев им не удалось – повернув на Коубкову, разведчики и их эскорт натолкнулись на толпу пражан, с очевидным нетерпением ожидающих чего-то. Конвойные немедля вступили в дискуссию с соотечественниками, в воздуха зазвучали многократно повторяющиеся слова «Власов», «немцы», «русска дивизе». Котёночкин, внимательно слушавший эти разговоры – шепнул Савушкину:
– Ждут дивизию Власова. Вроде как сейчас один из полков будет тут проходить…
Савушкин ухмыльнулся.
– Да я уже и так понял, без особого знания чешского…. Ладно, подождём, всё равно наши сопровождающие, судя по их поведению, решили дождаться этого пришествия…
Ждать пришлось недолго. Минут через пять из-за угла Люблянской показался кавалерийский разъезд в дюжину всадников – одетых в немецкое обмундирование, но без немецкого орла над правым карманом и с нашивкой в виде Андреевского флага на левом рукаве. Впрочем, на то, что кавалеристы – не немцы, указывало и то, что многие из них были в казачьих кубанках, на которых красовались диковинные трёхцветные кокарды.
Савушкин немало подивился ликованию пражан – хотя, если разобраться, основание у этого ликования было. В город вошли войска для поддержки восстания – причём войска настоящие, не тыловики, не зелёные новобранцы, плохо знающие, с какой стороны винтовку держать, не набранные с бору по сосёнке ополченцы, не годные к строевой. В Прагу вошла армия – и для жителей чешской столицы было не важно, что это была за армия. Эти люди в странной форме пришли сражаться за Прагу – всерьез, и имели для этого все возможности. Вывернувший вслед за разъездом «хетцер» с десантом на броне лишь подтвердил мысли Савушкина…
Вслед за самоходкой по Коубковой двинулась власовская пехота в походных колоннах, встречаемая восторженными криками пражан и кипами цветов. Савушкин только собрался приказать своим, чтобы спрятались за спины гражданских и не отсвечивали – как увидел, как прямиком к ним направилось несколько солдат РОА во главе с офицером, в каких, правда, чинах – Савушкин поначалу не понял. Подошедшие власовцы окружили разведчиков плотным кольцом, впрочем, винтовок с ремней не снимая. Офицер – теперь Савушкин разглядел его погоны, два ромба на одном просвете – ротмистр, или капитан, в переводе на нормальные звания – глядя на старшего повстанца, произнёс:
– Эти пойдут с нами. Вир нимен дизе дойчн. – На всякий случай продублировал по-немецки. Чех хотел было что-то возразить – но быстро поняв, кто тут банкует, лишь смущённо улыбнулся и молча кивнул. Ротмистр, осмотрев полон, безошибочно определил старшего и обратился к Савушкину:
– Зи коммен мит ундс. Вир браухен нюрдьен цойднес. [46]
Капитан кивнул и произнёс:
– Gut. Befehlen Sie den Rebellen, unsere Waffen zurückzugeben. Wir sind Verbündete, nicht wahr? [47]
Ротмистр иронично посмотрел на Савушкина, покачал головой и коротко бросил:
– Нихт меа. [48] – и, кивнув своим, дескать, ведите голубчиков – направился по тротуару к углу Люблянской, из-за которого непрерывным потоком катились обозные пароконные повозки власовской армии. Идти, впрочем, долго не пришлось, метрах в трёхстах от перекрестка, у
