Сэдлер даже не пытался скрыть хорошего настроения. Шутка ли, его назначение на место уехавшего Хелмса началось с такой удачи! Сам «Дикий Билл», как за глаза называли директора УСС Уильяма Донована, поинтересовался однажды ходом этого «дела».
– Ну что ж, господин Кесслер… Или товарищ Морозов? Вам как больше нравится? – упивался Сэдлер моментом. – Ладно, ладно, действительно, не важно… Кесслер сейчас умрет, а Морозов исчезнет. Всё, как я и обещал.
– Я и не думал, что вы так верны своему слову. От такой верности даже страшновато становится. Подробности узнать можно?
– Как же без них? Без них – никак… – Сэдлер приоткрыл дверь и что-то сказал одному из охранников. – Сейчас придет фотограф с помощником, они вас, господин Кесслер, и «убьют». – Не дождавшись уточняющих вопросов, продолжил: – Уложат в позу убитого человека, обольют немного кровью – кровь, кстати, настоящая, куриная, – потом фотограф сделает несколько снимков и… и всё… Обер-лейтенант Кесслер будет убит при попытке к бегству. Протоколы, объяснительные, рапорты у меня уже готовы, – Сэдлер кивнул на папку, лежащую на столе.
– Могу я посмотреть?
– Что посмотреть?
– Протоколы, объяснительные, рапорты… Любопытно, знаете ли, посмотреть на документально оформленное собственное убийство.
Кесслеру «стрельнула» одна мысль. «Стрельнула» так, что у него чуть сердце из груди не выпрыгнуло; он даже испугался, как бы его эмоции не отразились на лице.
– Не ваше! Вы не Кесслер. Вы, слава Богу, живы, и дай вам Бог прожить еще долго и счастливо, – Сэдлер достал из папки несколько заполненных бланков и исписанных от руки листов и положил их на стол. – Смотрите.
Кесслер взял документы и стал их внимательно изучать: надо было отыгрывать выдвинутую версию своей заинтересованности. Содержание документов интересовало его постольку-поскольку… Интересовало число, от которого эти документы составлены. Число стояло вчерашнее.
«Вот он, прокол, – утвердился Кесслер в своей догадке. – Прокол, мистер Сэдлер, да еще какой! Вчера я был еще в больничной палате, этому есть свидетели: доктор, Паола, охранники. Это – первое. И второе. Если я бежал из больничной палаты, то сейчас я должен был быть одет в пижаму, а вы переодели меня в форму, следовательно, и убит я буду в форме. А? Откуда взялась форма? Если возникнет необходимость, этот факт можно и нужно будет использовать».
– Ну как, удовлетворили свое любопытство? – спросил Сэдлер, убирая документы в папку.
– Вполне. Что потом? После того, как погибнет Кесслер? Каким образом исчезнет Морозов?
– Потом вас отведут в душ, вы смоете с себя кровь, вас подстригут, побреют, переоденут в цивильный костюм. Тот же фотограф сфотографирует вас для новых документов. В ноль часов сорок пять минут по местному времени на военно-транспортном самолете ВВС США вы вылетите в Вашингтон. Паспорт я вручу вам непосредственно перед вылетом. Вот такой план вашей судьбы на ближайшие сутки, – Сэдлер улыбнулся. – Интересно, что может чувствовать человек, начиная в двадцать пять лет жизнь с чистого листа, а? Что вы чувствуете?
– Пустоту. И отвращение к самому себе. Для чего понадобились манипуляции с фотографиями?
– Снабдим необходимыми комментариями и опубликуем в бюллетене происшествий.
– Не боитесь, что наши могут потребовать выдачи тела Кесслера?
– «Наши»… Ваши не потребуют выдачи тела Кесслера по той простой причине, что они не могут этого сделать. У них нет для этого оснований. Они разыскивают вас по неофициальным каналам. Есть еще вопросы?
– Вопросов пока нет, есть… условие. Покажите мне Джона. Моего охранника. Причем в кругу его сослуживцев.
«Если он сейчас скажет, что им по-прежнему неизвестно место нахождения Джона, буду настаивать на встрече с Пакстоном».
– Вы нас считаете какими-то монстрами. Неужели вы думаете, что…
– Покажите мне Джона, – бесцеремонно перебил Кесслер.
На раздумья у Седлера ушло около минуты.
– Хорошо, – наконец согласился он. – Его вы увидите, но вас он видеть не должен. Ведь вы, по сути, уже мертвы. Его и еще несколько человек проведут мимо вашей двери. Посмотрите в щелочку. Устраивает?
Когда следователь Пакстон вошел в комнату Паолы, она сидела за столом перед зеркалом и наводила макияж. Было утро. Второе утро после исчезновения Кесслера. И второе утро женщина собиралась начинать свой рабочий день с визита к нему. За ночь ведь многое могло произойти…
Сейчас она зайдет к нему, он встретит ее, как всегда, улыбкой, потом она принесет ему завтрак, пачку сигарет. А вечером… Она непременно придет к нему вечером, и они вместе подумают, что им нужно сделать, чтобы никогда больше не расставаться. И придумают. Обязательно придумают. Он придумает. Он умный. Сильный и умный. А она сделает все, как он скажет. И всегда будет рядом с ним.
«…Довожу до вашего сведения, что вчера, 14 июня сего года, в два часа двадцать минут… при попытке покинуть закрытую зону… был убит… – Паола читала, размазывая по лицу слезы и макияж, но никак не могла сфокусировать зрение: строчки прыгали, буквы расплывались. – Военнопленный… офицер вермахта… Кесслер».
– Что это? – спросила она, возвращая листок Пакстону, и подняла на него невидящий взгляд.
– Выписка из рапорта коменданта лагеря, – Пакстон положил на стол несколько фотографий. Кесслер лежит, привалившись к какой-то кирпичной стене, голова чуть откинута, одна сторона лица залита кровью.
Она заплакала.
– Паола, сегодня можете отдохнуть. Завтра в десять часов с вами хочет встретиться мистер Сэдлер.
Она кивнула автоматически.
– У меня в кабинете.
Она снова кивнула.
Пакстон спрятал снимки в карман и направился к двери. Женщина продолжала сидеть, глядя перед собой в никуда, без всхлипов, истерики, не вытирая слез.
Подойдя к двери, следователь обернулся:
– Он был хорошим человеком, Паола. Не таким, как другие… Мне очень жаль…
Хотел сказать еще что-то, но не стал, молча вышел и тихо закрыл за собой дверь.
Миновав три контрольно-пропускных пункта, машина въехала на военный аэродром и подъехала по рулежке почти к самому самолету. До взлета оставалось десять минут, двигатели запущены еще не были. У открытой двери в хвостовой части фюзеляжа, к которой была приставлена трап-лестница, стоял человек в форме майора ВВС США.
Выбравшись из машины, Сэдлер поежился от порывов прохладного ветра и поднял воротник плаща.
– Ну что ж, вот мы и приехали, – сказал он, отворачиваясь от ветра. – Надеюсь, особых претензий у вас к нам нет. Держите, – Сэдлер достал из внутреннего кармана тоненькую книжицу и подал ее своему спутнику. – Полет будет долгим, вполне хватит времени для того, чтобы выучить свое новое имя. А это вам от меня на память и на случай, если в самолете окажется немногим светлее, чем здесь. – Сэдлер протянул маленький карманный фонарик. – Ну вот и все, с этой минуты исчез и товарищ Морозов тоже. В Вашингтоне вас встретят, а моя миссия на этом заканчивается. Приятно было с вами работать, Владимир Алексеевич. Надеюсь, еще увидимся. Желаю удачи.
