— Он побоялся, — ответил галл. — Своим он рассказал, но старики посоветовали ему не наживать себе неприятностей. Ведь убитый был галлом, а убийца, возможно, римлянином. Они сказали ему: «Если ты еще раз увидишь того человека, то сообщи нам и мы подумаем, как поступить». И свояк согласился.
— Умные у вас старики, — со злостью произнес Агенобарб. — Но ты-то вот явился к Германику. Тебе что, больше всех надо?
— Дело не в этом, — мотнул головой галл. — Вчера свояк пришел ко мне сюда. И тут, в лагере, он опознал убийцу.
У Домиция перехватило дыхание.
— Кто это был? — хрипло спросил он. — Офицер?
— Почему ты так решил? — удивился галл. — Нет, скорее этот человек походил на слугу. Я не знаю, кто он.
«Каллон, — подумал Агенобарб. — Слава Богам, он видел Каллона, а не меня. Но... Ведь египтянин не станет меня покрывать, расскажет все. И суд Германика будет коротким. Даже Ливия тут не поможет. Надо что-то срочно предпринимать».
— А ты не видел этого человека? — с опасением спросил он.
— Нет, — покачал головой солдат. — Свояк хотел мне его показать, но больше он не попался нам на глаза. Однако он здесь, в лагере, и найти его будет несложно.
— Это уж не твоя забота, — буркнул Домиций. — Ладно, сделаем так... Как тебя зовут?
— Гортерикс.
— Хорошо, Гортерикс. Благодарю за бдительность. Но это дело тонкое, тут нельзя спешить. Я по-прежнему отвечаю за ход расследования и возьмусь за это сам. Где сейчас твой родственник?
— Ушел обратно в деревню. У него там много работы. Но он обещал, что опознает убийцу. Я уговорил его сделать это, хотя он и боялся.
— А ты, значит, смелый, — ухмыльнулся Агенобарб — Ладно, скажи ему, пусть пока сидит тихо. Я сам соберу сведения обо всех подозрительных людях, а тогда он сможет указать на него пальцем. И сам смотри — никому ни слова. Нельзя спугнуть убийцу.
Гортерикс кивнул. Он, правда, ожидал, что его информация будет воспринята по-другому, но — командиру виднее. Возможно, так и нужно. Придется подождать.
— Хорошо, возвращайся в свою когорту, — махнул рукой Агенобарб. — Я сообщу, когда понадобится твой свояк. Положись на меня — если преступник действительно в лагере и его вина будет доказана, он не избежит возмездия. Мы, римляне, уважаем закон.
Гортерикс молча отсалютовал и ушел. А Гней Домиций еще несколько минут стоял на месте, ожесточенно теребя свою огненно-рыжую бороду и напряженно о чем-то думая.
Глава XII
В поисках выхода
Вышедший из палатки командующего Публий Вителлий заметил Агенобарба и подошел к нему.
— Ну, как? — спросил он. — Действительно было что-то важное?
Домиций вздрогнул от неожиданности, но тут же взял себя в руки и пренебрежительно мотнул головой.
— Да нет, ерунда всякая. Что-то не поделили с земляками, я толком так и не понял.
— И с этим он лез к Германику? — удивился Вителлий. — Вот уж оригинально они понимают субординацию и дисциплину.
— Союзнички, — презрительно протянул Домиций. — Такие же варвары, в сущности, как и те, за рекой.
— Ну, не совсем. Наша культура все-таки оказала на них сильное влияние. Они еще не римляне, но уже и не дикари.
— А, все они одинаковые, — бросил Агенобарб и развернулся, собираясь уходить. — Ну что, все обговорили? — спросил он еще напоследок.
— Да, — кивнул Вителлий. — Люблю я воевать под началом Германика. Четко, красиво, без суеты и ненужного напряжения. Да не обидится на меня наш достойный цезарь Тиберий, но в его войсках было по-другому. Старик слишком круто перегибал палку.
— Не советовал бы я тебе в наше время критиковать цезаря, — буркнул Агенобарб и торопливо двинулся к своей палатке.
— Вот то-то и оно, — грустно сказал сам себе Вителлий. — Наши правители уже, похоже, при жизни становятся непогрешимыми Богами. А это ужасно скучно. Да и небезопасно.
И он направился по своим делам.
Домиций резкими шагами вошел в свой роскошный; шатер, быстро огляделся и увидел раба, который чистил ковер.
— Позови сюда Каллона, мигом, — рявкнул он. — И скажи там, пусть мне принесут вина. Побольше.
Перепуганный раб стрелой вылетел из палатки.
Агенобарб шлепнулся в высокое удобное кресло и вытянул ноги. Закрыл глаза. Его кадык нервно подергивался под густой рыжей бородой, а пальцы рук беспокойно бегали по поручням кресла.
Через пару минут слуга принес ему большую чашу с красным крепким и сладким галльским вином, а вскоре появился и запыхавшийся Каллон. Раб объяснил ему, что хозяин не в духе и следует поторопиться.
— Заходи, — бросил Домиций, заметив остановившегося на пороге шатра египтянина. — Как же можно быть таким дураком, а, Каллон? Ты впутал нас в прескверную историю.
И он коротко, сжато пересказал своему вольноотпущеннику разговор с галльским офицером Гортериксом.
Египтянин побледнел, это было заметно даже несмотря на его смуглую кожу. Черные миндалевидные глаза с тревогой смотрели на хозяина.
Домиций сделал большой глоток из чаши, громко рыгнул и уставился на слугу.
— Что ж ты хватаешься за меч, не оглядевшись по сторонам? — со злостью спросил он, топнув ногой. — Видишь, как мы влипли по твоей милости, растяпа?
— Прости, господин, — покорно сказал египтянин, низко кланяясь. — Но ведь я исправлял твою ошибку.
Агенобарб поперхнулся и закашлялся. Каков наглец! Но сейчас не время учить его хорошим манерам. Каллон ясно дал ему понять, что не собирается брать всю вину на себя.
— Ладно, — буркнул он. — Теперь уже поздно выяснять, кто больше виноват. Надо подумать, как из всего этого выкручиваться.
Египтянин принял унылый вид и опять покорно поклонился. Он молчал, ожидая, что скажет хозяин.
Домиций тоже молчал, сосредоточенно потягивая вино. Так прошло несколько минут.
Наконец Агенобарб отставил чашу и упер тяжелый взгляд в слугу. По его рыжей бороде стекала капелька красного, как кровь, вина.
— Ну, что? — спросил он приглушенно. — Сможешь ты теперь убрать их? Этого галла и его проклятого Богами глазастого свояка?
Каллон немного подумал, а потом пожал плечами.
— Убрать недолго. Сложнее не попасться при этом. Особенно там, в деревне, где чужого человека сразу заметят,
— А если его вызвать сюда?
— Это все равно ничего не даст, господин, — возразил египтянин. — Ты же сам сказал, что он сообщил обо всем своим старейшинам. И если вдруг теперь одновременно насильственной смертью погибнут оба человека, которые что-то знали об убийстве Риновиста, это будет выглядеть очень подозрительно. Наверняка галлы тогда обратятся непосредственно к Германику и он будет вынужден их выслушать. К тому же нет гарантии, что этот Гортерикс не растрепал уже о разговоре с тобой своим сослуживцам.
