На вопрос Антона Саша ответила:
— А вам что за дело! Прокурор нашелся.
Атаман поднял голову, улыбнулся.
— Иди–ка сюда. Давай знакомиться. Я люблю смелых.
И когда Саша подошла к нему, взял ее за руку, сказал:
— А ты красивый! Тебя, верно, девчонки любят.
— Они меня любят, а я их не очень.
— Ну, это пока не встретилась…
Посадил ее рядом, сказал:
— Сиди. Возьмем тебя с собой.
Наклонился, шепнул на ухо:
— Командор звонил.
И показал радиотелефон.
— Командор? А кто это?..
— Ты не знаешь? Качалин Сергей Владимирович. Это командир… всей округи. А я командир батальона. И зовут меня Антон.
Саша хотела сказать: а я не желаю с вами ехать, но тут снаружи послышалась автоматная очередь и чей–то крик — истошный, протяжный. Потом вошел «яйцеголовый», доложил:
— Командир! Двух турок отогнали. Ехали на лодках.
Командир посуровел, обратился к Давиду:
— Ты вызвал охранников? Мы же договаривались. В следующий раз если нарушишь договор…
Он взмахнул пистолетом.
А теперь нашу долю.
Давид кивнул самому молодому, почти мальчику:
— Давай.
Тот растворил шкаф и вынул оттуда мешок с деньгами. Положил на стол перед командиром.
— Ладно! — сказал Антон. — Сосчитаем после.
Кивнул на Сашу:
— А этот?.. Новый экспонат гарема?..
— Нет! Нет! Он только что пришел. Сегодня пришел. Честное слово!
— Смотри у меня, голубая гнида! Растлевай своих, а увижу в гареме русского парня — пристрелю.
Кивнул всем:
— По коням!
И толкнул к выходу Сашу. Она не успела опомниться, как очутилась на заднем сиденье мотоцикла, и водитель с места взял в карьер. Поднимая клубы пыли, понесся по грунтовой дороге. И уже потом, выкатившись на шоссе, полетел со скоростью самолета. Саша, зажмурив глаза и замирая от страха, прильнула к его спине, едва дышала. Следом черными снарядами мчались другие мотоциклы. Несколько минут они шли по одной дороге, но потом один за другим, свернули в стороны и исчезли в предвечернем мареве.
И так они ехали с час, а может, больше. Остановились возле деревянного дома с расписными наличниками и отделанным резьбой крыльцом.
— Ну вот, парень. А теперь давай знакомиться: меня зовут Антон, а тебя как?
— Александр. Я не хотел с вами ехать. Отпустите меня.
— Отпустим — за милую душу. Только вот зайдем в дом, пообедаем, а там видно будет. Я тебя пригласил в гости — не обижайся. Мы русские люди, а ты там был один среди грузин. Они, понимаешь ли, опасные преступники. Позвони Сергею Владимировичу и узнаешь: это он попросил меня увезти тебя оттуда. Поживешь у нас, а потом к нам приедет Качалин, и ты с ним поедешь куда тебе надо.
Антон вынул из кармана телефон и отдал Саше.
— Звони домой, пусть не беспокоятся. Только уговор: о том, что там произошло, не говори. Пока не говори, а потом, пожалуйста, рассказывай. Мы этих жуликов не боимся. А за тех, которых наши ребята попугали, нам милиция только спасибо скажет. За этими турками такие преступления числятся — ой–ей!..
И они вошли в дом. Александра, приотстав на веранде, позвонила Качалину.
— Здравствуйте! Это я… — узнаете? За меня не беспокойтесь. Я в Сосновке. Когда вы к нам приедете?
— Сейчас ничего не могу сказать, но каждый день буду тебе звонить. А ты поживи там, подружись с ребятами, только не сбривай своих прекрасных волос. Этого я не переживу.
Видя настороженность и нетерпение Антона, Саша свернула разговор и положила телефон в карман куртки.
— Ты кому звонил?
— Дяде. Сергей Владимирович это мой дядя.
— Ты живешь с дядей? А где твои родители?
— Моя мама живет в Дамаске, в Сирии, а отчим чаще всего живет в Израиле, но сейчас он в Петербурге, лежит в клинике.
— В Дамаске? Но что она там делает, твоя мама?
— Вам охота знать мою биографию — я расскажу ее в другой раз. Сейчас же у меня нет настроения.
— Ладно, ладно. Я тебя понимаю. Я тоже не люблю слишком–то любопытных. Не хочешь — не говори. — Антон растворил дверь в другую комнату, крикнул: — Тетя Лиза! Давайте нам обед.
И пока хозяйка дома накрывала стол, Антон сходил во двор и там в багажнике мотоцикла взял пачку денег. Небрежно бросил ее на стол, стал считать. Александра он не стеснялся и о нем старался не думать. Он прихватил его с собой по просьбе Качалина и чтобы увезти свидетеля. Парень был посторонним, и в случае скорого появления возле замка милиции лишний свидетель там неуместен. Теперь же он решил завербовать его в свою партию, но говорить с ним об этом не торопился.
Раскрыв блокнот–компьютер, считал деньги. По десять тысяч долларов он отдал своим помощникам, младшим командирам, осталось у него сто тысяч. Давид был точен: из месячной выручки выделил сумму, о которой они с ним и договаривались. Такую мзду он берет с него вот уже год. На эти деньги Антон подкармливает милицию, прокуратуру, выдает зарплату учителям, врачам, работникам коммунального хозяйства. Преступного ничего в этих деяниях Антон не видит. «Государство у нас бандитское», — так сказал спикер российской Думы Геннадий Селезнев. Зарплату многим не дают. И чтобы хоть как–то восстановить справедливость, Антон и его товарищи берут часть денег у преступников и спасают людей от голода. Себе ребята оставляют лишь на еду и одежду. Недаром и зовут Антона русским Робин Гудом.
Обед был на столе, и Антон широким жестом пригласил гостя:
— Садись, пировать будем. Ты водку, вино пьешь?
— Нет, не пью.
— Вот это хорошо. Я тоже не пью. Устав нашей партии запрещает потреблять спиртное. Вино — оружие врага. Нас, русских, хотят споить, а потому мы борется с пьянством.
— Если не секрет, как называется ваша партия?
— Никакого секрета нет. Партия называется Русской национальной. На знамени нашем всего два слова: «Честь и Родина». Мы боремся за справедливость и за то, чтобы власть в России принадлежала русским.
— А как быть татарам, башкирам и другим национальностям? Их ведь в России много.
— Пусть они живут и пользуются всеми правами, кроме одного: не лезьте в правительство. Править Россией будут русские. А татары пусть правят в Татарстане, башкиры — в Башкирии. Мы это будем приветствовать, потому что уважаем право каждой национальности устраивать свои дела.
— А если они захотят уйти от нас, отделиться?
— Пусть уходят, но только все должны помнить, что Россия неделима и вечно будет оставаться в границах, которые установили отцы и деды.
— Мне нравятся эти взгляды, но почему тогда вас называют фашистами?
— По принципу: на воре шапка горит. Фашисты — это те, кто разрушают нашу Родину, останавливают и продают иностранцам заводы, дворцы, землю. Они поступают, как гитлеровцы, и боятся, как бы русский народ не назвал их фашистами. Они потому первыми кричат: «фашисты!» Но русский народ в конце концов увидит, кто враг его, а кто друг. И пойдет за нами. Тогда мы возьмем власть и установим на русской земле справедливый порядок.
